Сергей Орлов. Воспоминания современников. Неопубликованное - Сергей Владимирович Михалков

— от планеты к планете протянутся вдаль верстовые столбы». Но прежде его ждут:

Болота, болота, болота,

За каждую кочку бои,

И молча в отчаянных ротах

Друзья умирают мои.

Сегодня можно составить целую книгу стихов Сергея Орлова о космосе. Но начало ее было написано там, на Волховских болотах. В толстой тетради, где стихи соседствовали с техническими чертежами, мы найдем ручеек, от которого начнется эта книга.

Когда Орлов встретился с первопроходцем космоса Юрием Гагариным, он сказал ему:

— Я ведь вас давно знаю.

Юрий Алексеевич немного смутился. Смутился и Орлов. Ему показалось, что Гагарин мог неверно истолковать его слова: дескать, нашелся еще один человек, желающий погреться в лучах чужой славы.

— Я хочу подарить вам свою книгу, — сказал Орлов. — Там я что-то пытался сказать и о космосе.

Гагарин улыбнулся.

Такими и сохранились у меня на фотографии — космонавт и поэт, удивительно чем-то похожие друг на друга. Чем?

Я часто задумываюсь над этим вопросом и снова обращаюсь к той ночи перед боем, когда в насквозь прокуренном блиндаже впервые задумался вслед за поэтом с том, что наше наступление через волховские болота прямой дорогой ведет в космические дали…

Возвращались в Ленинград поздно. Над дорогой повисло низкое осеннее небо с редкими звездами. Вдруг одна из них показалась живой: то ли самолет пронес ее, то ли где-то прошел запоздалый звездопад. И снова вспомнились стихи Орлова:

Улетали с Марса марсиане

В мир иной, куда глаза глядят…

Это — из поэмы Сергея Орлова «Семь дней творенья», которая так и осталась незавершенной…

АНАТОЛИЙ ЧЕПУРОВ

О солдате Великой Отечественной…

Сергей Орлов. Большой советский поэт. Наверно, не найдется ни одного истинного почитателя поэзии, которому не захотелось бы в своих размышлениях о Сергее Орлове вслух или мысленно произнести эти простые и всё объясняющие слова — «большой советский поэт».

Но сначала было детство, овеянное теплым летним духом северного леса, славной ратной стариной белозерской земли. Высокие, большие и чистые снега с малиновыми над ними зорями и рыжими морозными закатами, весенняя, в солнце и синьке, даль Белого озера, пионерские костры и походы, первая проба пера, первое признание таланта — все Это было в детстве, в ранней юности. А потом — сразу война.

Я встретил Сергея Орлова на Волховском фронте, в лесах подо Мгой. Молодой, «без шрамов военной поры», веснушчатый, медноволосый, он был тогда командиром тяжелого танка «KB».

Он был воином и поэтом — защитником города Ленина. При окончательном снятии блокады, командуя танковым взводом, Сергей Орлов принял, как говорится, огонь на себя и, объятый пламенем, упал на черный от битвы новгородский снег, чтобы снова встать во весь рост, но уже в обличье певца воинского братства.

«Третья скорость» — первая книга поэта. В ней нет и тысячи строк. Но зато, какая поэтическая сила заложена в каждой из них! Стихи короткие, энергичные, яркие. Они композиционно организованы так, что напоминают танковую колонну на боевом марше.

Сергей Орлов — автор многочисленных поэтических книг. Это и его чудесная лирика, тонкая, проникновенная, и его поэмы, полные живописи, философии, задушевности. Но самое главное, существенное то, что и в поэзии Сергей Орлов оставался воином, был всегда на переднем крае нашей жизни. Его волновало все, чем были живы люди. Он и стал большим поэтом именно потому, что в его отзывчивом, горячем сердце рождалась поэзия, выражающая человеческие радости, боли, надежды.

Нам надо долго жить на белом свете.

Привыкнуть к топору, как к пистолету,

Чтобы и в снах увидеть на рассвете

Сады да травы, мирную планету.

За полгода до смерти Сергея Орлова мы встретились в Волгограде на выездном секретариате правления Союза писателей РСФСР. В какой-то свободный от дела час я предложил ему и нашему общему другу Анатолию Алексину послушать мою новую небольшую поэму «Сосны».

Они охотно согласились. Рассказ, предваряющий чтение, был предельно краток.

Ранней весною мы ехали с Дмитрием Хренковым — известным критиком и литературоведом, нашим однополчанином по Волховскому фронту — из Ленинграда в Новгород на чтения, посвященные Всеволоду Кочетову. Снег еще был высок и обилен, он сверкал бертолетовыми блестками, розовел от морозного солнца.

— Вот за этими соснами поле. Там и горел Сергей… — сказал Хренков, и меня как опалило огнем. Всё вспомнилось, выплыло из памяти: высотки и трясина Синявина, снега и морозы, раскисшая земля по весне и осени, наши землянки, настилы, редакция газеты 8-й армии «Ленинский путь» в лесах у деревни Дусьево, молодой, лихой танкист Сергей Орлов, с которым мы там познакомились, наши на всю жизнь друзья — сотрудники армейской газеты. Вспомнилось на этом боевом поле и то, что было после войны в нашей многолетней дружбе с Сергеем Орловым…

В этом озарении я вскоре и написал маленькую лирическую повесть, посвященную своему фронтовому товарищу.

Мне потом говорили его московские друзья, что вещь эта ему пришлась по душе. Да и сам он мне сказал о том же еще там, в Волгограде. Это и позволяет мне сегодня предстать перед лицом широкого читателя с поэтическим, рассказом о солдате Великой Отечественной…

Сосны

С. Орлову

Поэма

На дворе сегодня

В самом деле

Праздник солнца

И голубизны.

В белом оперении

Метели

Улетели

В сторону весны.

Две сосны.

Огонь зеленый, вечный

Негасим и летом

И зимой.

Сердцем чую —

В поле ветер встречный

Вспомнил о тебе,

Товарищ мой.

И сдается,

Слушает округа

Песню, что водила

На фронты:

«Три танкиста,

Три веселых друга…»

Двух уж нет.

А третий — это ты.

В городке,

Овеянном лесами,

Рос, как все ребята

Той поры,

Паренек

С озерными глазами:

Школа,

Пионерские костры,

Древние курганы,

Как былины,

Свет рябины

В снежной кутерьме,

Чкалов,

И папанинские льдины,

И огонь Испании

Во тьме,

И стихи,

Что посвящал березам —

Молодухам

Наших деревень,—

С этим и ушел

Навстречу грозам

Паренек

В кепчонке