Карнавал в Венеции - Нина Бомонт

— Лука? Что-нибудь случилось?

Голос заинтриговал Маттео. Кого это Лука держит взаперти? Конечно же не любовницу. Степенный и добропорядочный Алвизе никогда бы не позволил, чтобы Лука поселил в их доме — этом святилище Дзани — порочную женщину. Маттео наверняка бы узнал, если бы Алвизе позволил Луке жениться. Эмилия оказалась бесплодной, и роду Дзани грозило вымирание.

Маттео сунул кинжал обратно в ножны. Любопытство взяло верх, и он повернул ключ.

Перед ним стояла девушка с глазами невероятной синевы. Что-то в ее облике показалось ему знакомым. Не видел ли он ее раньше, мелькнуло в голове Маттео. Вожделение горячей волной захлестнуло его.

— Что могло случиться, скажи, пожалуйста? — Его красивый рот искривила мерзкая улыбка.

Услышав шум за дверью и почти звериный крик, Кьяра вскочила со своего места у окна и подошла к двери.

Потом в соседней комнате наступила тишина, и никто не ответил на ее вопрос. Она решила, что у нее просто разыгралось воображение и никакого шума не было.

Ей нет никакого дела до того, что происходит в комнате Луки. Она ничем ему не обязана. Но тут она вспомнила, как он держал ее в объятиях всю ночь, и в ее душе зашевелилось беспокойство.

— Что-нибудь случилось? — спросила она.

Снова никто не ответил.

Но только она отступила на шаг от двери, как та распахнулась, и девушка увидела улыбающееся лицо Луки.

Не прошло и секунды, как ее окутало зло. Она попыталась пошевелиться, но не смогла. Было такое ощущение, будто она стоит в зыбучем песке над пропастью, которая вот-вот ее поглотит.

Она видела, как шевелятся его губы, но у нее так шумело в ушах, что она не разобрала ни слова.

Наконец-то, подумала она. Наконец-то она видит сущность этого человека. Ее разум ликовал, но сердце переполняла боль.

Он сделал шаг к ней навстречу, и ее охватил ужас. Он что-то сказал — она все еще ничего не слышала — и протянул к ней руку. На среднем пальце сверкнуло золотое кольцо. Только бы он до нее не дотронулся! Если прикосновение будет таким же нежным, как ночью, она не сможет воспротивиться злу.

Кьяра тряхнула головой. Как она могла забыть? Зло окружает ее, словно ядовитый запах, а она думает неизвестно о чем. Что с ней? Не сходит ли она с ума?

Она сосредоточилась, воззвав к своему внутреннему голосу, и услышала: «Смотри и верь».

Человек был черным, и тьма окутывала его как саван. Но далеко позади него мерцал свет — белый и чистый, окаймленный золотом, как будто освещенный солнцем.

Видение было зеркальным отражением того, что она видела при первой встрече.

Выйдя из транса, Кьяра увидела перед собой его прекрасное лицо, но оно было искажено яростью и страхом. Из его груди вырвался крик, похожий на тот, который она только что слышала. Мужчина грубо оттолкнул ее, и она упала, больно стукнувшись головой.

Она хотела закричать, но он уже отвернулся, направляясь к двери. Черный плащ, развевавшийся у него за спиной, был похож на хищную птицу.

Кьяра еще долго смотрела ему вслед. Потом ее взор помутился, и она потеряла сознание.

Она смотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами. Почему она уставилась на него так, словно он сам дьявол? Вопрос его прозвучал вполне дружески. Больше того, он ей улыбался. И даже злоба в его душе немного утихла.

Потом до него дошло, что она боится вовсе не его. Она боится Луки.

Ну и ну, подумал Маттео. Интересно, что сделал с этой девушкой его правильный, честный и благородный братец, раз она так напугана?

— Не бойся, радость моя, я не Лука. — Он провел рукой по ее роскошным черным кудрям.

Но она по-прежнему смотрела на него глазами затравленного дикого зверька.

— Иди ко мне, малышка. Ты такая хорошенькая. Позволь мне показать тебе, как я тобой восхищаюсь. — Маттео играл ее волосами.

Кьяра замотала головой, и хотя его губы все еще улыбались, взгляд стал жестким. Придется преподать ей урок, решил он. Всю жизнь он только и занимался тем, что учил женщин повиноваться. Иногда он поступал с ними жестоко. Но другого обращения они не понимают.

Он уже почти схватил ее за горло, когда увидел, что ее взгляд затуманился, а глаза остекленели. Что это с ней? Его руки упали ей на плечи, пальцы впились в упругую молодую плоть.

— Будь ты проклята! — вскрикнул он. — Что с тобой происходит?

Но она лишь смотрела на него невидящими глазами.

— Отвечай! — Он так яростно тряс обмякшее тело, что ее голова моталась из стороны в сторону.

Но она смотрела все так же и молчала. Злоба и страх боролись в душе Маттео, но страх победил. Он разжал пальцы и оттолкнул ее.

А потом повернулся и выбежал из комнаты.

Первое, что почувствовала Кьяра очнувшись, была боль. Затылок разламывало от тупой боли, плечи и руки ныли так, будто ее избили.

Где-то на краю сознания маячило воспоминание о том, что случилось, но девушке не хотелось в этом разбираться. Она просто лежала, пытаясь собраться с силами. Наконец ей удалось пошевелиться, хотя все в ней противилось движению. Медленно и осторожно она села.

Сильная пульсирующая боль в висках заставила ее застонать. Кьяра попыталась встать, но от страха и боли у нее подкосились ноги, и она упала на колени. Боль в голове усилилась, и ее стошнило. Она была так слаба, что упала, не в силах даже сидеть.

Она лежала долго, не шевелясь. Сколько прошло времени? Несколько минут? Или часов? Все это время мозг лихорадочно работал, терзая ее воспоминанием о черной злобе, которую она почувствовала, и тьме, которую увидела.

Ее глаза наполнились слезами, и Кьяра расплакалась. Она не понимала, почему плачет. Наверно, потому что боится. Потому что слишком слаба, чтобы спастись. Потому что находится во власти сатаны.

Но как ему удавалось скрывать свою сущность? Как он сумел притвориться таким нежным, если на самом деле злобен и похотлив? Почему это видение раньше оставалось сокрытым от ее глаз?

Она же видела его образ, окруженный светом. Но этот образ затмил другой — искаженное злобой и страхом лицо двойника в ореоле тьмы.

Она вспомнила, как он целовал синяки на ее запястьях и как у нее при этом билось сердце. Как он нежно целовал ее губы, как будто пробуя на вкус экзотический плод. И она ответила на его поцелуй, а ее тело отозвалось на его нежность.

Сколько же зла в ней самой? — думала она в отчаянии. Сколько зла, если она хоть и на мгновение, но все же потянулась к нему? Что-то сильнее ненависти, что-то, кроме физического чувства, влекло ее к нему.

Что ж, это справедливое наказание за то, что она не сбежала. Придется ей и дальше оставаться у него в доме, пока у нее не появятся силы и возможность убить его. Не «пока», а «если» — с издевкой подсказал ее внутренний голос.