Власть над сетью. Как государство действует в интернете - Анна Федорова

Особым типом увольнения в социальных медиа становятся случаи, когда, сдвигая рамку «личного — публичного», соцсети служат средством обличения работника во лжи различными косвенными способами. Уже не содержимое самой публикации становится причиной увольнения, но его соотношение с иными фрагментами информации. В июле 2012 года 29-летняя канадка Натали Бланшар, работающая в канадском отделении IBM, лишилась своей медицинской страховки из-за фотографии в Facebook. За год до этого ей был поставлен диагноз «депрессия», в связи с чем страховая компания Manulife платила ей пособие по временной нетрудоспособности. В Facebook Бланшар разместила фотографию, где она улыбается и позирует на пляже. В страховой компании решили, что клиентка выздоровела и спокойно может работать дальше. По мнению Бланшар, компания прекратила платить пособие именно на основании фотографии из социальной сети. В компании Manulife от комментариев по данному случаю отказались. Но все-таки намекнули, что «не видят повода не обращать внимания на сведения, полученные из источников вроде Facebook»[127]. Другой пример: сотрудница фирмы National Suisse (Швейцарская компания) была уволена с работы за то, что, пожаловавшись на мигрень, она сказала, что работу будет выполнять дома в темной комнате. Ей разрешили остаться дома, но в тот же день работодатель увидел ее в одной из социальных сетей. Ее посещение социальной сети было зафиксировано в самый разгар рабочего дня. Сотрудницу сразу же уволили[128].

За пределами США наблюдается гораздо менее сильная зависимость работника от работодателя, меньшее внимание к времени, проведенному вне рабочего места, и даже в случае прямой агрессии в отношении работодателя, приведшей к увольнению, озвученная публично причина чаще всего будет иной. Важность и социальная неприкосновенность личности видна за пределами США более отчетливо. Характерны примеры из Канады и Франции. Первый произошел в сентябре 2011 года с 25-летним работником Старбакса Кристофером Криствеллом, разместившем на YouTube весьма сатирическую песню о компании, в которой он работает (в частности, в ней есть строки «Это всего лишь чашка кофе / Дайте мне отдохнуть / Я не должен мириться с этим за минимальную зарплату»[129]. После размещения видео быстро стало популярным, а вскоре и настоящим вирусом, было размещено на сайте «Сплетни Старбакса» и даже на национальных новостных порталах, чем, конечно, привлекло внимание корпоративных боссов. После нескольких встреч с ними Кристофер был уволен.

Пример из Франции не менее показателен. В январе 2013 года из сети быстрого питания Quick был уволен сотрудник, опубликовавший 240 твитов о повседневности своей работы, включающих описания нарушения санитарно-гигиенических условий и управленческих злоупотреблений. Основанием для увольнения (и искового заявления в суд о клевете) послужил тем не менее не сам постинг, но лишь проведенное служебное расследование, согласно которому описанное не является правдой, и лишь по его завершении сотрудник был уволен[130].

Личное и профессиональное пространства оказываются теперь взаимосвязанными, и с приложением минимальных усилий работодатель оказывается допущен в сугубо частную жизнь своего работника. С другой стороны, иначе строятся отношения публичности — приватности у тех, кто связан некими рамочными отношениями в рамках профессионального поля, но в социальных сетях пытается руководствоваться иными ролевыми моделями.

Где, например, находятся рамки допустимой онлайн-близости учителя и ученика? Учитель одной из школ в Бронксе вынужден был расстаться со своей работой из-за того, что чересчур откровенно общался со своими учениками на страничках Facebook. Были обнаружены его комментарии «сексуальная штучка» под размещенными ими фото. Другому учителю, Эшни Пэйн из Калифорнии, пришлось покинуть учительское кресло из-за найденной на Facebook фотографии, где она изображена с бутылкой алкогольного напитка в руках. На сегодняшний день известно, что она подала в суд в надежде вернуть свое место работы. Законодательство США комментирует ситуацию с учителями следующим образом. Речи учителей онлайн могут быть как защищены Первой поправкой, так и нет, и зависит это от того, выражали ли они свою позицию как частное лицо либо как представитель госслужбы. В последнем случае высказывания должны быть тщательно проверены, так как они не будут защищены законом о свободе слова. В целом в США чаще всего учителям советуют не контактировать со своими учениками и студентами в соцсетях[131].

Священнослужителям как представителям особого профессионального поля также удалось испытать на себе границы допустимого в социальных сетях. Оба случая произошли в Испании. В 2011 году очень популярной была история об отстранении от сана Самуэля Мартина по обвинению в мужской проституции[132].

В прошлом году интернет долго обсуждал требование покинуть женский монастырь Санто-Доминго эль Реал в Толедо, в котором она прожила последние 35 лет, предъявленное Марии Хесус Галан по причине того, что та слишком много времени проводила в Facebook. Незамеченным церковной администрацией при этом остался тот факт, что сестра Мария интернет (как ее теперь все называют) провела оцифровывание монастырских книжных архивов и выложила их в Сеть, «чтобы сделать мировым достоянием», да и вообще, активно осуществляла репрезентацию монастыря на просторах интернета. Интернет-общественность бурно негодовала по данному поводу, а сестра Мария обрела мировую известность и всенародную любовь.

Все большее распространение получает должность «online community manager», в обязанности которого входит, помимо прочего, слежение за аккаунтами сотрудников на предмет наличия там материалов ненадлежащего содержания. Но и здесь в отношении социальных медиа встает масса вопросов, не существовавших ранее. Например, считать ли «стукачеством» размещение в личном блоге (а не в сообщении руководству компании) информации, не связанной ни с чьим профессиональным статусом и отсылающей лишь к сказанной в кулуарах шутке?

В этом контексте показателен пример Адрии Ричардс, произошедший в марте 2013 года на IT-конференции PyCon. Программист Адрия почувствовала себя оскорбленной шутками мужчин, сидящих неподалеку, о чем и поспешила сообщить на страницах своего Twitter, имеющего множество фолловеров ввиду общественного характера ее деятельности: «Not cool. Jokes about forking repo’s in a sexual way and “big” dongles. Right behind me»[133].