Остров - М. Беннетт

— Ты думаешь, нас отсюда спасут? — спросила Ли. Она держалась все так же враждебно и настороженно, однако интересовалась моим мнением. Уже хорошо.

— Да, — сказал я и вовсе не затем, чтобы как-то подбодрить ребят. Их я ненавидел по-прежнему, но больше всего в ободрении нуждался я сам. Выбраться бы отсюда поскорее. — У достаточно больших чартерных самолетов есть черный ящик. На двух-трехместные черный ящик не ставят, чтобы не было перегруза. — Вроде я все точно излагал. — Мы летели на самолете, рассчитанном на десять пассажиров. Так что нас наверняка уже ищут. К тому же, если пилот успел понять, что происходит, он, должно быть, отправил сигнал о помощи.

Я оглядел всех.

— Кто-нибудь помнит сам момент крушения? Потому что я ничего не помню.

Все переглянулись и покачали головами.

— Не могли же мы все одновременно уснуть! — сказала Флора.

— Должно быть, мы потеряли сознание из-за перепада давления в салоне. И падали мы, видимо, в расслабленном состоянии, раз почти не ушиблись.

Флора пожала плечами, не желая соглашаться.

— Ладно, что толку гадать. Перейдем к практическим мерам.

Я зашагал к широкой серебристой полосе песка повыше линии прилива и поискал вокруг что-нибудь годное для письма. Прямо у меня под ногами обнаружился выброшенный водой кусок дерева, выбеленный солью и гладкий, готовая дубинка, длиной почти в мой рост. Идеальный посох. Наверное, мои слова прозвучат как строка из духовного гимна, какие поют на Западном побережье США, но, право, у меня было такое чувство, будто не я нашел посох, а посох нашел меня.

Остальные поднялись с места и подошли посмотреть, что это я надумал. Буквы получились такие огромные — я хотел, чтобы их легко было разглядеть с воздуха, — что вблизи было трудно их разобрать. Солнце поднялось довольно высоко, и к тому времени, как я закончил выводить три разделенные точками буквы, с меня уже капал пот.

— Сэ, о, шэ, — по буквам (и то неправильно) прочитал Лоам.

— Не «сэ, о, шэ», — пропыхтел я, утомившись от трудов. — Эс, о, эс!

Я постарался произнести как можно отчетливее, авось до него дойдет.

— Я думал, это знак школы Осни, — проворчал Лоам, тыча в грудь зеленой рубашки-поло с тем же логотипом, что и на школьном свитере, который я никогда больше не надену: маленькое золотое дерево растет из острова, под ним буквы: «С.О.Ш.» — Средняя Осни Школа.

Неужели он правда не знал? Никогда не читал, не смотрел по телевизору истории о потерпевших кораблекрушение, был непричастен великой традиции, идущей от «Робинзона Крузо»?

— Ты знаешь, что такое робинзонада? — спросил я.

К моему удивлению, он ответил:

— Еще бы. — Но тут же добавил: — Фруктовый сок с мякотью, его пьют в Уимблдоне.

Я вытаращился на Лоама и пережил, как в книгах говорится, откровение: с глаз моих спали шоры и я наконец-то увидел Лоама как он есть. И почувствовал себя свободным, словно раб, чьи оковы сбивает кузнец на прыскающей искрами наковальне.

Лоам — дурак. За пределами школьной иерархии и привычных разговоров о спорте он теряется.

И как только я сделал это судьбоносное открытие, мой страх перед громилой слегка поубавился.

— Это знак SOS: «спасите наши души»[15], — терпеливо растолковал я, словно малому ребенку.

— Спасите наши туши? — передразнил он.

— Точно! — почти не думая, бросил в ответ я. — Чтоб твою тушу вытащили отсюда первой.

И тут случилось нечто удивительное. Все засмеялись. Весь клуб «Завтрак». Да, смеялись они недолго, да, смех резко оборвался, когда на лице Лоама появилась свирепая гримаса, но было уже поздно. Я все видел и слышал. Они смеялись. Маленькая, но очень важная перемена. Значит, я могу быть забавным?

Укрепившись в самоуверенности, я продолжал:

— Хорошо. Мы оставим тут надпись SOS. Это поможет спасателям нас найти, ее могут заметить и со случайно пролетающих мимо самолетов. Прилив сюда не доходит, так что наш SOS уцелеет. Постарайтесь не наступать на буквы. — И я торжественно воткнул свой посох в песок. — А теперь организуемся и сложим свои ресурсы.

Кругом недоумевающие лица.

— Давайте посмотрим, что каждый из нас сохранил после крушения. Чем мы располагаем. Что у нас есть.

Я уселся, скрестив ноги, на песок, — о чудо! — все последовали моему примеру, и вот мы уже снова сидим в кругу. Одну странность я сразу же заметил.

— Ни у кого нет обуви, — сказал я. — Все в самолете разулись?

— Не, паря, — покачал головой Тюрк. — Я бы ни за что не снял моих красавиц. Моднявые, свежак.

Кто-то обувь в самолете снял, кто-то нет.

— Но уж носки не снимали точно, — справедливо заметила Флора.

— Я очнулся на пляже, — сказал я. — Может быть, сбросил обувь, чтобы плыть. Ну, что упало, то пропало. Не стоит думать о том, чего у нас нет. Важно, что у нас есть.

Все медленно принялись копаться в карманах и выкладывать свои драгоценности на песок, словно мы колдовать собирались. По большей части это были новейшие смартфоны.

— Хоть в одном остался заряд?

— Нет, — сказала Ли. — Это мы первым делом попробовали — кому-нибудь дозвониться.

Я осмотрел выложенные кружком телефоны. Больше всего они смахивали на орнаментальную садовую плитку. Да, в общем-то, плиткой они и были.

— Ладно. Посмотрим, что у нас еще осталось ценного.

Мои глаза обратились туда, куда они обычно обращались.

— Пенкрофт?

Она ткнула пальцем в дивную мини, едва прикрывавшую ее бедра.

— Юбка, — пояснила она.

Флора прыснула:

— Что? Какой в ней прок?

— Заткнись, Флора. Это аутентичная «Миссони» из итальянской телячьей кожи.

— Если бы из куриных крылышек, от нее было бы здесь больше пользы, — парировала Флора. Похоже, она тоже расхрабрилась на острове.

Тюрк тоже это заметил.

— Перчик! — проворчал он, ни к кому в отдельности не обращаясь.

— А у тебя что, Тюрк?

Он немного смущенно предъявил маленькую каменную чашу и крошечную бейсбольную биту, тоже из камня. Пришлось мне хорошенько всмотреться, прежде чем я понял, что это ступка и пестик.

— Откуда это у тебя?

Тюрк пожал плечами:

— В кармане было. Как всегда. Заранее не знаешь, бро, вдруг что-нибудь понадобится сбодяжить.

Флора снова засмеялась.

— Что такое, сис?

— Ну, — протянула она, — это так… так в твоем духе, Тюрк.