По законам чужого жанра - Дора Коуст

– То есть Лариса Ивановна все-таки рассказала тебе о моих предпочтениях?

– А как же. У вас хороший секретарь. И зачем я тебе понадобилась? – задала Соня резонный вопрос.

– Может быть, ты мне просто понравилась?

– Может быть.

Из туалета я выбрался только к утру. Не смог сдержать улыбки, когда увидел Соню, которая спала прямо на полу, свернувшись калачиком. Девушка трогательно обнимала декоративную подушку и явно замерзла, но продолжала меня караулить, пусть и во сне.

Взяв ее на руки, я отнес Соню в свою спальню и накрыл девушку одеялом, но лечь рядом так и не успел. Телефон на столе завибрировал, а на экране высветился номер отца.

– Да? – ответил я приглушенно.

– Из-за твоего стейка я всю ночь проторчал в туалете, – пожаловался отец, но вдруг выругался, а я услышал звук захлопнувшейся двери. – В Лос-Анджелес тебе придется лететь самому. До связи.

В этой ситуации радовало только то, что Сонина рыба все-таки была ни при чем.

Мне было стыдно. Мне было настолько стыдно, что, имей я возможность повернуть время вспять, обязательно так бы и сделала. Конечно, совсем без каверз не обошлось бы, но рыбу я совершенно точно готовить бы не стала. Хотя бы потому, что я сама ни черта не выспалась этой ночью.

– Да ладно! Уже? – простонали рядом со мной мужским голосом, а я опасливо приоткрыла один глаз, очень сожалея о том, что не могу испепелять будильники взглядом.

Чужой телефон надрывался, от вибрации ползая по тумбочке, но тянуться до него через стонущего Никиту мне было лениво…

– Никита? – удивленно села я на постели, осматривая обнаженного начальника, который был едва-едва прикрыт одеялом. Ну ладно, на нем явно присутствовали трусы, но это даже за одежду не считается! Там все выпуклости только так видны!

– Что? – недовольно отозвался начальник, все-таки отключая назойливый будильник. – Хочешь меня добить? Валяй, потому что к полету я точно не готов.

– Так, может быть, не полетим? – с надеждой спросила я, настойчиво прикрывая мужчину одеялом.

Я даже уже предвкушала желаемый сон, но Никита Андреевич оказался настоящим мужчиной – вредным и донельзя нелогичным:

– Полетим, но ты в душ первая, – решил он с закрытыми глазами, кому из нас меньше спать. – Хотя… Первый все-таки я.

И он умчался, судя по скорости, в туалет, а я подумала, что он там и без меня справится, а потому бессовестно проспала еще полчаса, чтобы потом в спешке собираться в аэропорт. Очень переживала за бледного начальника, стараясь ему во всем быть опорой и поддержкой, но мы же гордые:

– Я сам, – твердил он мне, когда я попыталась вытащить из машины наши чемоданы. – Я сам, – забрал он у меня таблетки, которые я для него захватила. – Я сам, – пристегнул он ремни безопасности перед взлетом.

– Да я-то вам тогда зачем? – возмутилась я, с любопытством осматривая салон частного самолета.

Это, я вам скажу, не в обычном летать. Во-первых, самолет сам по себе был куда меньше, чем те, что использовались для пассажирских перелетов. Во-вторых, салон отличался наличием вкуса, чистоты и роскоши.

Сейчас мы сидели друг напротив друга в мягких кожаных креслах, а между нами располагался раскладной стол. Таких островков в салоне было два, а дальше, за моей спиной, находился огромный диван. Напротив него висел массивный телевизор. Еще дальше имелись кухня, небольшая спальня и санузел. Первое определенно радовало меня, а третье – моего начальника.

– Точно не для того, чтобы ты без умолку разговаривала. Ты можешь посидеть в тишине хотя бы пять минут? – тяжело вздохнул Никита Андреевич, прикрывая веки.

Я помолчала. Потом еще немного помолчала.

– Сейчас будем взлетать, – прошла мимо нас стюардесса в нескромной форме, купленной стопроцентно в секс-шопе.

А я еще немного помолчала, но, едва самолет начал выруливать на взлетную полосу, пальцы мои против воли стиснули подлокотники, а я вжалась в спинку кресла, потому что…

– Никита Андреевич? – жалобно позвала я начальника, который изо всех сил делал вид, что его здесь нет.

– Ну что еще? – резко распахнул он веки с таким мученическим выражением лица, что мне его вдруг захотелось пожалеть. Но себя пожалеть захотелось больше.

– Я, кажется, боюсь летать, – призналась я, искоса глядя в иллюминатор. – Мама!

Самолет оторвался от земли. Где-то что-то устрашающе грохнуло, хлопнуло. Судно поднялось еще выше, а мое сердце подступило к самому горлу. Гулко сглотнув, я дрожащими пальцами, не глядя, отстегнула ремни и юркнула к начальнику на руки, крепко обнимая его за шею. Самолет резко качнуло вниз, а я зажмурилась, вполголоса молясь.

– Ты меня задушишь! – просипел Никита Андреевич, пытаясь отцепить меня от себя. – Почему ты не сказала, что боишься летать?

– Я не знала! – возмутилась я.

– Почему не сказала, что летишь в первый раз?

– А нужно было?

Следующие несколько минут, пока самолет набирал высоту, начальник старательно меня успокаивал. Дышал со мной и сунул мне в рот конфету, когда у меня начало закладывать уши. Паника не отступала, а я буквально лежала на начальнике. Ему приходилось придерживать меня, чтобы я не свалилась. Уговоры занять свое место не помогали, потому что я почти ничего не слышала. Точнее, слышала, но не слушала.

– Спасите меня! Мы сейчас разобьемся! – голосила я, отрывая Никите Андреевичу все пуговицы на рубашке.

– Отставить панику! Это приказ! – рявкнул на меня начальник.

– А я сейчас не помощница! Могу и не исполнять приказы! – нашлась я с ответом, дрожа в его руках.

Наши взгляды встретились. Его – злой – и мой – испуганный. Мы смотрели друг другу в глаза всего секунду, и вот честное слово, это самолет просто качнуло. Так качнуло, так прижало, что чужие губы вдруг обняли мои, а пальцы Никиты Андреевича легли на мой затылок, надежно фиксируя мою голову.

Этот поцелуй я могла бы сравнить с ураганом. Казалось, что им мужчина мстит мне за свои испорченные нервы. Такой энтузиазм, такая страсть. Ни капли мягкости, ни секунды нежности. Я даже оторопела от его напора, растерялась и…

Забыла о панике. Вспомнила лишь тогда, когда самолет выровнялся, а чужие ладони проникли мне под блузку.

– Вы можете расстегнуть ремни. Приятного полета, – раздался из динамиков голос стюардессы, вынуждая меня тяжело оторваться от чужих губ.

Дышала как загнанный зверек, ошеломленно глядя на коварного начальника. Этот бледный, как сама смерть, гад улыбался! Хитро так, довольно. Вот просто вынуждая меня нечаянно наступить ему коленкой туда, куда хорошие девочки даже не смотрят.

– Ой, простите! – залепетала я, окончательно сползая с него.