Проклятие Аримана. Ученик - Евгений Малинин

Я пьяно захихикал:

– У него что, вся спина белая?

Странник опять захохотал со слезами и пуканьем. И опять его бокал медленно плавал в воздухе.

– Мне нравится, рыжий, твое отношение к магистрам! – заявил он, отдышавшись. – В нем чувствуется личная независимость. Слушай! – воскликнул он, хлопнув рукой по столу. – Я сам с Вепрем знаком не был, но слышал, что он тоже был очень рыжий!

– Дался вам всем мой окрас! Что у вас здесь, рыжий волос вне закона?

– Нет. Просто, как правило, рыжие – очень хорошие маги, очень любопытные и везучие, – добавил он, – и очень наглые.

– Наглее тебя? – вопросительно уставился я на него.

– Пожалуй, нет, – задумчиво ответил Странник.

– Так что ты там бормотал по поводу раскраски магистров?

Видимо, Странник потерял нить разговора, поскольку недоуменно уставился на меня.

– Ну, ты талдычил, что Красный Магистр совокупно с Арком из-под Холма взялся перекрасить Синего Магистра в сиреневый цвет.

Прокатилась новая порция хохота и сопровождающих его звуков.

Отдышавшись, он уставился своими голубыми глазами мне в переносицу и заявил:

– Такое впечатление, что ты никогда не учился в школе, хотя выглядишь и разговариваешь, как образованный человек. Твое бесстрашие в разговорах наводит на мысль или о слабоумии, или о чрезвычайной уверенности в своих силах. Я думал, что так рассуждать о магистрах, кроме меня, в этом чудесном мире никто не посмеет. Рад видеть, что это не так.

– Просто твоя «Фиалковая гроздь» полностью растормаживает подсознание, и теперь я понимаю, что имел в виду Заяц – длинные уши, косые глаза, короткий хвост. – Я помолчал. – Или косые уши, длинные глаза… – Я опять помолчал. – Ну, не важно… в общем, Заяц по фамилии Мамин-Печерский, когда говорил: «Надоело мне бояться, никого я не боюсь!»

Странник мечтательно уставился в висящий над нами череп.

– Как поэтично – «Фиалковая гроздь». Эй, профессиональный отравитель, – заорал он в сторону черной тени за стойкой.

Перед нами возник Бармалей.

– Впредь до скончания веков чистое ренское фиалковое будешь называть «Фиалковая гроздь», понял. – Странник сурово уставился на ресторатора.

Тот молча кивнул.

– Свободен, – махнул рукой Странник.

Когда Бармалей опять превратился в сгусток тьмы за прилавком, Странник перевел взгляд на меня и заговорил нараспев совершенно трезвым голосом.

– Так вот, о магистрах. В Мире их всего девять: Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий, Фиолетовый, Черный и Белый. Магия, достигая определенного совершенства, окрашивается в чистый цвет. Когда цвет магии, используемой магом, становится достаточно интенсивным, рождается Магистр. Очень редко маг, совершенствуясь, начинает сплавлять в своем умении магию разных цветов, и тогда либо цвета сливаются и рождается Белый Магистр, либо цвета умирают и рождается Магистр Черный. Рождение Магистра происходит очень редко. Два магистра, использующих магию одного цвета, неизбежно вступают в схватку. Но Магистры живут очень долго, а молодому, способному магу очень редко удается дорасти до знаний и умения Магистра. Обычные маги за «тридцать сребреников» выявляют их еще в школах, и они исчезают.

Странник горестно опустил голову.

– А Великий Магистр?..

Он огляделся по сторонам.

– Великий Магистр? Великий Магистр – Серый, ибо слил в себе магию Белую и Черную. Но его давно никто не видел, и мало кто верит в его существование.

– Какая странная иерархия, – задумчиво проговорил я.

– Да, странная. Серый. Белый и Черный. Красный, Желтый и Синий. Оранжевый, Зеленый, Голубой и Фиолетовый. Правда, – добавил он задумчиво, – древние утверждали, что существует магия только Добрая и Злая, Алая и Золотая, но никто этому не верит. Слишком много слагаемых в одной магии.

Мы помолчали.

– А как тебя зовут, рыжий? – услышал я вопрос, которого очень боялся.

Потягивая из бокала и не чувствуя вкуса вина, я лихорадочно размышлял, что же мне ответить. Наконец, когда молчание сгустилось до такой степени, что стало обретать материальные формы, я решил: будь что будет – и негромким шепотом откровенно поведал Страннику историю своего появления в этом Мире. Я рассказал о родной Москве, о непрочитанной книге, о том, как очнулся на обочине дороги, под виселицей, о том, как срывались и уходили в темноту висельники, даже о своей встрече с облами и их странным и страшным пророчеством о конце этого Мира, поделился и своими намерениями разыскать какого-нибудь магистра и попытаться с его помощью вернуться назад, домой.

– Значит, пришлец в теле мага, – негромко и задумчиво протянул Странник, выслушав мой рассказ. – Как же это Красный допустил такую промашку? – Он поскреб свою макушку, отхлебнул из бокала. – И как же нам тебе помочь?

Мое сердце радостно прыгнуло в груди – я все-таки нашел человека, мага и, похоже, сильного, который согласился мне помочь.

– А я боялся, что ты сразу потащишь меня в синее пламя.

– Ага! Ты и об этом знаешь? Ничего, желающие увидеть тебя в синем пламени быстро найдутся и без меня. – Он опять ненадолго задумался. – Никто не знает путей магистров, – протянул он себе под нос. – Ну что ж, где наша не пропадала, давай-ка попробуем посмотреть, чем заняты интересующиеся тобой лица.

Пошарив в карманах своих широких штанов, он достал метра два витого шнура, похожего на тот, которым был подпоясан, небольшую металлическую коробочку и стеклянный, а может, хрустальный шарик. Затем, переставив графин в центр стола, Странник уложил шнур широким кольцом вокруг графина и посыпал его каким-то серебристым порошком из своей коробки. Вино в графине забурлило, как только что открытый «Спрайт», и от него во все стороны начало распространяться мерцающее фиолетовое облако. Достигнув разложенного шнура, облако остановилось, и над столом сформировалась красивая, светло-сиреневая облачная полусфера, вспыхивающая изнутри переливающимися лучиками и звездочками. Странник, бормоча вполголоса непонятные слова, размахнулся и широким круговым движением запустил свой шарик, который быстро помчался по уложенному шнуру против часовой стрелки. Продолжая что-то бормотать, Странник раскинул руки в стороны, как бы обнимая полусферу, и вдруг явственно произнес:

– Смотри, слушай, запоминай…

Я, упершись грудью в стол и схватившись руками за край столешницы, внимательно вгляделся в трепетавшее передо мной мерцание. Туман над столом медленно рассеялся, и только по краям мягко сияла сиреневая кайма. Внутри полусферы я ясно видел большой темный стол, освещенный двумя свечами, стоявшими по его краям в причудливых серебряных подсвечниках, и красным мерцанием, лившимся из-за спины сидящего за столом человека. На столе лежали несколько раскрытых толстых фолиантов, небрежно свернутых и брошенных свитков, стоял серебряный письменный прибор, из стаканчика которого торчали три белых пера с окрашенными в красное кончиками. Сидевший за столом человек, наклонив голову набок, что-то торопливо писал на плотном листе бумаги. Я явственно слышал скрип пера и тихое посапывание пишущего. Вдруг у меня мелькнула мысль, что я наблюдаю за работой знаменитого кардинала Ришелье, и тут же я понял источник возникшей ассоциации. Все, что было надето на этом господине, имело ярко-красный цвет. Даже волосы, спадавшие до плеч из-под круглой красной шапочки, имели красноватый оттенок. Более того, вся его фигура, казалось, испускает неясное красноватое сияние, погружаясь в эту туманную ауру и теряя в ней четкость своих очертаний. Единственной вещью, отличавшейся по цвету, был похожий на золотой цветок медальон с крупным рубином в центре, висевший у него на груди на толстой кованой цепи червонного золота.