Невеста. Шипы и пепел нас венчали - Татьяна Михаль

Боги, какой же цинизм.

Пленные содержатся в клетках или камерах, от вида которых хочется закрыть глаза и никогда не открывать, а местная власть пирует и шикует, не позволяя своим рабам вкусить хоть раз нормальной еды.

Хан осмотрел меня с ног до головы и кивнул охране, сопроводившей меня, чтоб убирались. Мы остались один на один.

Я не стала глядеть на мужчину. Я заострила своё внимание на картине с воздушными горами, которые вздымались исполинами из пышных лесов, пронзая снежными пиками

небеса цвета бледно-сизого голубиного оперения. А ближе к зрителю плескалось море столь зелёное и пенное, что казалось, оно вот-вот прольётся прямо из картины...

Никогда не видела море.

— Мия, — прозвучал негромкий, но раздражённый голос Хана. — Посмотри на меня.

Нехотя, перевела взгляд на мужчину и встретилась с его горящим от гнева взглядом. Я смотрела прямо, без страха и сожаления.

— Ты понимаешь, что Гран тебе не простит эту выходку? — тяжело прозвучал его вопрос. И словно забивая гвоздь в крышку гроба, напомнил: — Тебе есть что терять, Мия. Зачем провоцируешь?

Покачала головой.

«Нет, я не провоцирую», — проговорила мысленно.

— Говори жестами, я немного изучил язык глухонемых, — произнёс Хан.

Мне бы удивиться, что кому-то захотелось учить язык жестов, но удивлений в моей жизни итак было предостаточно. Я не обратила внимания на смысл его слов, лишь констатировала сам факт и повторила теперь жестами: «Я не провоцирую. Это было милосердие с моей стороны. Гарденерианец не дожил бы до завтрашнего дня. Его дух был сломлен».

Я соврала. Я бы спасла Ли.

— Когда Гран узнает - он либо тебе выпустит кишки, либо твоей сестре, — сказал Хан.

От его жестоких и бессердечных слов я вздрогнула будто от удара.

«Разве есть моя вина?» — спросила совершенно спокойно.

Только внешне я была холодна и спокойна. Внутри меня разворачивался настоящий ураган из стресса и страха за Тиану.

Только Высшие силы знают, насколько сильно я устала каждый день проживать на острие ножа и балансировать, и держать себя в руках, чтобы не сорваться.

«Не я довожу всех этих мужчин до состояния, когда уже никто не в силах им помочь», — закончила мысль.

Хан хмыкнул.

— Твоему хладнокровию и выдержке можно позавидовать, — сказал Хан. — Но это хорошо, что ты так уверена, Мия. И в этот раз я защищу тебя перед Граном. Он не тронет ни тебя, ни твою сестру.

Я напряглась.

Я не надеялась на безвозмездную помощь наёмного убийцы. Подобные Хану всегда берут плату за свои услуги. За любые услуги.

Моё дыхание участилось, а сердце колотилось так сильно и громко, что заполнило собой всё звуковое пространство. Мышцы живота напряглись, когда он сделал шаг ко мне.

Что ему нужно от меня?

Хан крепко взял меня за подбородок и приподнял моё лицо к себе. Я было дёрнулась, чтобы вырваться, но он усилил захват и довольно улыбнулся, наблюдая моё замешательство и испуг.

— Вот теперь я вижу эмоции на твоём лице, — проговорил он довольным тоном. — Знаешь, мне гадко видеть, с какой порой нежностью ты смотришь на всех этих рабов. И мне совсем не понравилось, какой ты становишься рядом с Бешеным псом... Нравится он тебе, да Мия?

Я молчала и просто смотрела в злые мужские глаза. Во рту пересохло, страх мешал нормально дышать, в ушах гудело, а мой тёрн на спине выпустил шипы и стебли, обвив собой мои плечи и руки.

— Ты необычайно одарённая молодая женщина. Твой дар - это нечто особенное, достойное восхищения, Мия, — прошептал он, приблизив ко мне своё лицо и едва не коснувшись моего носа своим. Гран тебя не ценит, девочка, а ведь ты достойна лучшего.

Он провёл большим пальцем по моим губам.

Тёрн ощетинился. Прикосновение мужчины вызвало неприязнь в каждой клеточке моего тела. Я задрожала от гнева, а мужчина решил иначе.

Хан улыбнулся и засмеялся.

— Тебе просто нужен мужчина, Мия. Настоящий мужик, способный защитить и обеспечить. Если согласишься на мои условия, то я гарантирую, что ты больше никогда не увидишь Грана, не увидишь это место и со временем забудешь о жестокостях, происходящих здесь. Я увезу тебя в красивое место. Дам тебе всё, что захочешь. Даже твою сестру верну. Только согласись.

Согласиться на что?

В моих глазах он прочёл вопрос и сказал:

— Позволь, покажу.

И не успела я что-то сказать, как вдруг, Хан схватил меня за руки, поднял их над моей головой и резко прижал меня своим тяжёлым телом к стене. Дёрнула руками, но хватка Хана была не просто сильной. Словно сталь сковала запястья.

Другая его рука легла мне на грудь и сжала. Сначала одну, потом другую.

— Мммм. Мягкая, упругая, — тяжело дыша, проговорил Хан. А затем коленом раздвинул мне ноги, и его рука поползла вниз...

Я ощутила дикий жар и гнев своего тёрна.

Гибкие стебли с острыми и длинными шипами стремительно поползли к моим пальцам, чтобы остановить его.

Но если я сейчас убью Хана, то окажусь в такой же камере, как и пленный, которого я жажду снова увидеть. Второй раз мне с рук не сойдёт.

«Пожалуйста, остановись!» — приказала тёрну. — «Обещаю, его час придёт, но не сейчас. Если ты его убьёшь, то я больше не увижу его...»

Тёрн нехотя закрутился на моей коже, неприятно коля и агрессивно царапая шипами, оставляя красные следы. Но всё же цветок уполз на место, продолжая пылать яростью и обещая, что если Хан вскоре не прекратит приставания, то он нападёт.

А Хан тем временем, заполз мне руками под блузку, трогая грудь. Ущипнул за соски и тяжело продышал мне в губы:

— Гран прав, Мия, почти каждый день я мастурбирую, вспоминая тебя и фантазируя, как бы я тебя отодрал.

Он двинул в меня бёдрами, давая понять, насколько возбуждён.

— Мой член готов разорвать штаны от желания. Никого, никогда я так не хотел, как тебя.

Он прикусил мою нижнюю губу и простонал. Потом его рот накрыл мой, язык яростно проник внутрь, подавляя и сминая. Поцелуй был болезненным, неприятным и злым.

Не выдержав, я укусила его за язык. Хан дёрнулся и прекратил терзать мои губы.

Взглянул на моё пылающее злостью и гневом лицо и расплылся в ухмылке.

— А ты строптивая. Но это хорошо, будет интереснее.

Его рука больно сжала мою правую грудь. Я не выдержала, снова задёргалась и поморщилась от боли.

Отпустил.

— Я ведь могу быть нежным. А могу быть грубым, — проговорил он и резко отпустил меня.

Я выдохнула и обняла себя, успокаивая своё тёрн, который ещё бы чуть-чуть и сорвался бы с поводка.