Начало пути - Павел Барчук

за которыми скрылась Романовская, а потом повернулся ко мне. — Событие слишком важное. Знаковое, можно сказать. Вся школа на ушах стоит. У тебя ведь сегодня вечеринка в дядином доме? Так же? Приглашение получили многие.

— Блин… Да…Вечеринка… — Я поморщился. Забыл про нее совсем. Ликвидатор позавчера еще об этом говорил.

— Вот и отлично! — Бутурлин потер ладоши с таким видом, словно замышляет прямо сейчас подчинить себе весь мир. Злодей хренов… — На вечеринке список будет объявлен. Сделаем торжественно, с пафосом.

— Хорошо. — Я пожал плечами. — Тогда вечером и поговорим.

Кивнул Варе, намекая, что нам пора, и направился ко входу. Шел уверенной походкой, расправив плечи. Мол, срать хотел на всякие списки и всяких идиотов. Хотя, на душе отчего-то стало вдруг очень неспокойно.

Неожиданные встречи и сорванные планы

— Ну…жесть…– Я поправил штаны, пытаясь хоть как-то сделать процесс их носки поудобнее. Узкие брючины давили везде, где только можно. Не только сами брючины, между прочим, но и верхняя часть тоже. — Как вообще в этом ходить? Слушай, а может, джинсы?

— Ты же не провинциальный лопух какой-то. — Ангелина сидела на кровати, вытянув ноги и откинувшись на подушки. — Нельзя посещать такое мероприятие в джинсах. Еще треники выбери…

Сама Романовская нарядилась в вечернее платье, нацепила туфли на высоком каблуке и в данный момент точно не походила на школьницу.

Я снова посмотрел в зеркало. Девчонка напялила на меня темные брюки и рубашку. Все бы ничего, но брюки были настолько неудобными, что я чувствовал себя в них человеком, который того и гляди лишится нижних конечностей по причине отсутствия кровоснабжения в эти конечности.

— Слушай, не хочу тебя расстраивать, но Антон Лерманов и есть провинциальный лопух. Если ты забыла.

— Ой, ну, хватит. Ты понимаешь, о чем идет речь. — Ангелина вскочила с кровати и за руку потянула меня от зеркала. — Идем. Гости уже собрались. Там во всю народ развлекается, а виновника торжества нет.

— Отец твой где? Он тоже внизу? Среди гостей?

Я так и не встретился с Ликвидатором. Это на самом деле уже странно. Когда мы приехали из школы, прислуга была занята подготовкой к вечеринке. Они бегали туда-сюда, украшая дом и накрывая столы. Судя по количеству персонала, Романовский еще и со стороны нанял людей. Вряд ли предыдущие два дня все они прятались по углам. Самого хозяина дома не было видно нигде.

Фуршет решили организовать на улице, под большим шатром. А чтоб гости свободно имели доступ к халявной еде, высокие двери, ведущие из гостиной на веранду, с которой мраморные ступени спускались в сад, исчезли. Теперь вместо них была просто арка.

— Отец на работе. На самом деле, он редко бывает дома. Это из-за тебя так вышло последние дни. Просто ты тоже, вроде, работа. Да и потом, знаешь, его присутствие точно не добавит веселья. Если появляется полковник Романовский, народ напрягается. Отца боятся. У него, скажем так, очень мрачная репутация. Сам понимаешь, почему.

— Понимаю. Он — убийца. — Сказал я, глядя Ангелине прямо в глаза. А что? Будто она сама этого не догоняет. Ликвидатором полковника назвали явно не за благотворительность и не за спонсирование детских приютов.

— Зачем ты так говоришь? — Она выпустила мою руку и сделала шаг назад.

— Как? Разве эти слова что-то исказили? Или они являются ложью? Полковник находит детей, которые всего лишь отличаются от других, и убивает. Пусть не собственноручно, но тем не менее. По-моему, все предельно четко.

— Он заботится о благополучии страны! — Девчонка стояла посреди комнаты, сжав кулаки, будто вот-вот бросится в драку. — Он защищает нас! Защищает всех от псиоников!

— Мммм…прикольно. — Я широко улыбнулся. — Ну, вот. Псионик. Перед тобой. Что-то случилось? А? Кто-то умер от этого? Все рухнуло? Или что? Или я рвусь уничтожить Империю? По-моему, если кто и представляет из себя угрозу, так это, в первую очередь, твой папаша. Со своими глобальными планами. И кстати… Сердечко не ёкает? За Макса. Он ведь превратится в послушную марионетку особистов. Вернее, одного особиста. Не болит ничего? Ну, не знаю… Бутурлин ведь тебе очень нравится. Или это у вас семейное? Отсутствие нормальных, человеческих эмоций.

— Да пошел ты!

Лина крутанулась на месте и выскочила из спальни, со всей силы хлопнув дверью.

— Ну, или так…– Я пожал плечами, а затем двинулся следом.

Вот точно не собираюсь изображать из себя друга Романовских. Если кому-то не нравится слушать правду, так это его проблемы.

Честно говоря, с огромным удовольствием просидел бы весь вечер в комнате, а потом завалился бы спать. Прошло три дня. Насыщенных дня. Однако, есть ощущение, это были всего лишь цветочки. Ликвидатор дает мне время привыкнуть к окружающей действительности. Вжиться в роль его племянника. И попутно щупает почву, проверяет, кто я такой.

Понятное дело, насчет способностей полковник остался доволен. Это — факт. Его вчера, несмотря на всю ситуацию, таращило от того, что он не ошибся на мой счет. В плане возможностей, которые имеются. Хотя я бы и сам с удовольствием послушал объяснение нашего вчерашнего с ним вояжа по местам памяти. Тем более, Романовский сказал, я все свои способности соединил в одно действие. Не до конца понимаю эту хрень. При чем тут, к примеру, телекинез? Естественно, хотелось бы выяснить, что именно со мной не так. Ведь вполне очевидно, сто процентов не так. Мало того, способностей гораздо больше положенного. Я реально не припомню ни одного случая, в котором фигурировал бы псионик даже с двумя вариантами своей силы. Про четыре вообще молчу. Так еще и пользуюсь ими как-то необычно. Я бы, наверное, оценил свою значимость, если бы ещё знал, а как «обычно»? Однако, Ликвидатор не спешит делиться соображениями. И это меня настораживает. В любом случае, я бы предпочёл сейчас просто отдохнуть. Раз уж полковник не бежит со всех ног заниматься моим обучением. Хотя обещал.

Но, к сожалению, среди гостей, которые собрались в саду и чьи голоса долетали вместе с музыкой сквозь открытое окно, присутствовало до черта народу из школы. А главное — Бутурлин, который ждет момента, чтоб официально объявить старт нашего с ним противостояния. И если я не появлюсь, это сразу будет признано проигрышем.

Вышел из комнаты, спустился вниз. По гостиной перемещалось до черта незнакомых мне людей. В основном это были молодые парни и девушки, чуть старше Романовской либо около того. Видимо, так называемый цвет столичной молодежи. Детишки всех богатеев Нового Питера. Правда, среди них тусовались и взрослые. Наверное, приём в доме Ликвидатора, по какой бы причине он не был устроен — слишком важное мероприятие. Им всем по большому счету плевать на какого-то там племянника. Эти люди пришли, чтоб себя показать и других посмотреть.

Бо́льшая часть гостей, как я и предположил, уже находилась в саду. Напротив столов, на которых чего только не было, устроился диджей с пультом и установкой, которая под сверкающие огни выпускала разноцветный дым. Ну, хоть на этом, спасибо. Обошлись без всяких там оркестров, ансамблей и прочей дряни. Наверное, Ликвидатор решил, на молодежной вечеринке так выйдет уместнее.

Ну, и соответственно, всем этим людям реально было глубоко насрать на меня. То есть на Антона Лерманова. Совершено ожидаемо, для них данное мероприятие — просто очередная тусовка, где они общаются с себе подобными. Потому как никто на мое появление вообще не обратил внимания. И слава богу.

Может, быстро отделаюсь. Надо разыскать Бутурлина. Пусть он уже зачитает этот долбаный список и я пойду спать.

Насколько могу догадываться, там что-то крайне любопытное. Потому как весь день в школе ловил на себе заинтересованные взгляды одноклассников. Они будто пытались оценить, потяну я или нет.

Ну, и как рассказал Влад, который присоединился к нам на втором уроке, Бутурлин со своим ближайшим окружением устроил самый настоящий совет. Решали, что же именно впихнуть в список.

— Антон! Антон! — Из толпы гостей вынырнула Лопухина.

Она так активно размахивала руками, сигнализируя мне, что чуть не задела стоящим рядом парней. Романовской, кстати, видно нигде не было. Даже рядом с подругой я ее не обнаружил. Сильно, наверное, расстроилась, что ее папочку кто-то открыто называет убийцей.

А вот Варя, сказать честно, начинает пугать своей навязчивостью.