Анатолий Тарасов - Александр Горбунов

Высказывалось мнение, что Бобров как специалист хоккея не уступал Тарасову, но «целиком и полностью погрузиться в него не мог, поскольку периодически переключался на футбол». Так считает, например, журналист Леонид Трахтенберг.

Но вот другое мнение — известного советского футболиста, впоследствии тренера Владимира Федотова, сына легендарного Григория Федотова, вместе с которым в футбольном ЦДКА в разные годы играли и Тарасов, и Бобров. Вторым тренером в футбольном ЦСКА он работал при обоих. «Анатолий Владимирович посвятил спорту всю свою жизнь, тогда как Всеволод Михайлович видел в жизни немало других прелестей и не хотел себе в них отказывать, — полагает Федотов-младший. — Тарасов был Педагог с большой буквы. Говорят, он, подобно актеру, репетировал свои монологи у зеркала. Впрочем, с его мимикой и жестикуляцией достаточно было одного взгляда, чтобы всем всё стало ясно. Он постоянно что-то придумывал и изобретал. И результаты своих открытий и экспериментов не уставал заносить в тетрадь. Тарасову не хватало двадцати четырех часов в сутки, и поэтому на заре он уже был на ногах».

Вдова Боброва Елена Николаевна рассказывала районной газете «Сокол» о сохранившейся у нее фотографии, на которой Константин Симонов, Анатолий Тарасов со своим внуком и Всеволод Михайлович с маленьким сыном Мишкой на спортивной площадке дома вместе играли в хоккей: «Заслуженные пенсионеры нашего дома собирались за сеткой и смотрели, как это происходит — удивительное было зрелище». Но это, конечно, не значит, что выдающиеся мастера хоккея были добрыми соседями. Скорее всего, вместе их на площадке с детьми свел Симонов, приехавший к кому-то из них в гости и попросивший устроить дружеский матч.

«Со своим “недругом” и соседом по дому, — говорила в другом интервью Елена Боброва, — они почти не общались. А вот я дружу с Ниной Тарасовой и ее дочками».

Нина же Григорьевна высказывалась на этот счет уклончиво: «Тарасов считал, что режим для всех. Но в душе к Севе тепло относился, даже в книге так написал».

Деликатность Нины Григорьевны очевидна. В книге «Настоящие мужчины хоккея» Тарасов написал о Боброве очень тепло. Причем не только как об игроке («Игрок-легенда — это самая верная и емкая характеристика Всеволода Боброва, великого форварда и нашего футбола, и нашего хоккея…»), но и как о тренере.

…Еще будучи тренером ВВС, Тарасов набрался храбрости и написал письмо Сталину, которое передал «вождю народов» через его сына Василия. В письме Тарасов обосновал, почему советские хоккеисты должны участвовать в различных международных соревнованиях, чемпионатах мира и Европы. Читал ли тарасовское послание Сталин или нет, неизвестно, но вскоре в Спорткомитет поступило указание готовиться к чемпионату мира 1953 года.

Первым старшим тренером сборной СССР на первом для нее чемпионате мира должен был стать Анатолий Тарасов. Он возглавлял команду, которая под вывеской студенческой сборной страны ездила на Всемирную зимнюю универсиаду в Вену (и конечно же, выиграла у настоящих студентов). Тарасов настаивал на том, чтобы эту команду заявили на чемпионат мира 1953 года в Швейцарии. Зная расклад сил перед турниром, он был уверен в победе советских хоккеистов.

Годом раньше СССР вступил в Международную лигу хоккея на льду (ИИХФ). Международных препятствий для участия Советского Союза в первом чемпионате мира не было. Их создали дома.

«Вспоминается трагикомическая история, — писал Тарасов в своей книге «Совершеннолетие». — 1953 год. Наши хоккеисты приняты в Международную федерацию хоккея. Цюрих ждет участников предстоящего первенства мира. С особенным нетерпением ждут сборную СССР, новички всегда интересны. Тем более что совсем недавно, неделю назад, советские хоккеисты выиграли в Вене студенческие игры, победив сильные команды Чехословакии и Польши со счетом 8:1 и 15:0. Интерес к предстоящему чемпионату мира всё возрастал. Мы с волнением готовились к первым трудным испытаниям. И вдруг нам объявили, что в Цюрих команда не поедет: болен Всеволод Бобров. А без Боброва, были уверены руководители нашего хоккея, мы победить не сможем. В коллектив, в команду сильнейших хоккеистов страны не верили. Верили в одного хоккеиста. Обидно!

Я был потом в Цюрихе. Смотрел все игры. Турнир проходил в два круга. И тогда был уверен, и сейчас верю, что мы могли выступить успешно: команда была готова».

О степени готовности своей команды Тарасов мог судить лучше, чем кто-либо другой. Хотя ссылка на победы над чехословацкими и польскими студентами «не работала»: слишком уж неравными оказались силы соперников. Но состав участников чемпионата давал дополнительные возможности. В Швейцарии не было канадцев и американцев, только сборные хозяев турнира, Швеции, ФРГ и Чехословакии, которая, сыграв четыре матча из шести (при поражении в первом круге от шведов — 3:5), чемпионат ввиду объявленного дома траура покинула: 12 марта президент страны Клемент Готвальд вернулся из Москвы с похорон Сталина в плохом самочувствии и через два дня умер от разрыва аорты. (Чемпионат, к слову, стартовал 7 марта, и вовсе не исключено, что сборную СССР даже в том случае, если бы она была заявлена, могли на турнир не пустить из-за смерти Сталина и траура, объявленного в Советском Союзе с 6 по 9 марта.)

Так или иначе, тарасовская сборная на чемпионат мира 1953 года не поехала. Тарасов пытался убедить руководителя студенческой делегации Константина Андрианова, дозванивался до Москвы, отправлял из Вены телеграммы Николаю Романову. Бесполезно. Ему не сказали, что сроки подачи заявки, руководством ИИХФ — специально для СССР продленные на три недели, истекли еще до начала студенческих соревнований.

Решение не отправлять команду в Швейцарию было принято еще до выезда команды в Вену. Бобров действительно был травмирован: он перенес операцию на коленном суставе. В Австрию с командой Бобров ездил, но не играл. Не выступал он и в чемпионате страны, проходившем с 30 ноября 1952 года по 25 января 1953-го и выигранном его командой ВВС. Страх перед возможным поражением парализовал спортивное начальство. В памяти засела реакция Сталина на проигрыш сборной СССР олимпийского футбольного турнира в Финляндии югославской команде. Тогда с подачи Лаврентия Берии разогнали команду ЦДСА и фактически — саму сборную. Романов не хотел повторения той истории. Ни один спортсмен, на майке которого были начертаны буквы «СССР», ни одна команда, именовавшаяся «сборной СССР», не имели права кому-либо проигрывать и тем самым вредить имиджу советского спорта, а значит, и страны.

В изданных в Советском Союзе, а позже в России хоккейных энциклопедиях под первым номером в списке официально зарегистрированных матчей сборной СССР значится матч с финской командой (8:1), состоявшийся в Тампере 29 января 1954 года.

Формально так оно и есть. На самом же деле некоторые серьезные статистики, в частности доктор медицинских наук профессор Олег Беличенко, первым называют матч советской сборной с национальной командой Норвегии (6:0), проходивший 11 марта 1953 года в Москве. Согласно Беличенко, «для того чтобы матч приобрел статус официального, требуется, чтобы хоккейная федерация хотя бы одной из стран, команды которых встречались, признала его таковым». Федерация хоккея Норвегии сделала это в 1955 году.