Натюрморт из Кардингтон-кресент - Энн Перри

Веспасии стало неловко за Юстаса — и одновременно жаль его. Нет, он не справится с этой трагедией, подумала она. По всей видимости, его апломб был не более чем позой, отсюда все его самодовольство, вся его напыщенность.

— Юстас, — произнесла она тихо, но решительно. — Доктор Тревес не утверждает, что Джордж случайно выпил яд. Как вы верно заметили, предполагать подобное — абсурдно. В таком случае напрашивается неизбежный вывод: яд в кофе положили в буфетной. Сделать это было нетрудно, а ошибиться практически невозможно, поскольку все остальные пьют чай. Бедняга Джордж не подозревал, что кофе отравлен, когда угостил им собаку, или когда сам выпил его.

Юстас резко повернулся и бросил на нее исполненный ярости взгляд.

— Но тогда… это убийство! — Голос его сорвался, и фраза закончилась жалким писком.

— Да, сэр, — согласился Тревес. — Боюсь, что это так. Мне не остается ничего другого, как сообщить в полицию.

Юстас попытался что-то сказать, но с его губ слетел лишь невнятный звук, похожий на стон.

— Конечно, — отозвалась Веспасия. — Если вы будете настолько любезны, то пригласите сюда, пожалуйста, инспектора Томаса Питта. Он очень опытный и тактичный сыщик.

— Как пожелаете, мэм, — согласился Тревес. — Мне действительно искренне жаль усопшего.

— Благодарю вас. Лакей проводит вас к телефону. А теперь я должна отдать распоряжения прислуге, чтобы послали за сестрой леди Эшворд.

— Хорошо, — кивнул Тревес. — Это очень разумная женщина. Истерики делу не помогут. Кстати, как поживает леди Эшворд? Если желаете, чтобы я позвонил ей…

— Нет, нет, не сейчас; может быть, завтра. Ее сестра ужасно благоразумна. Я не припомню, чтобы с ней когда-либо приключалась истерика.

— Превосходно. Тогда я позвоню ей завтра. Благодарю вас, леди Камминг-Гульд, — доктор отвесил вежливый кивок.

Эмили должна знать правду, хотя сделать это будет нелегко. Но сначала Веспасия сообщит ее старой миссис Марч. Та будет потрясена этим известием. При этой мысли Веспасия ощутила легкий укол злорадства: не все же миссис Марч третировать бедную Тэсси.

Старая леди находилась в своем будуаре. Гостиная на первом этаже предназначалась для дам — во всяком случае, так было раньше, когда в доме безраздельно властвовала она, а вместе с ней обитали ее дочери, две племянницы и обедневшая — и потому безгласная — двоюродная сестра. Лавиния Марч всячески цеплялась за этот последний оплот своей власти. Ее будуар являл собой удачно расположенную восьмиугольную комнату, в которой она обновила удушающе-розовое внутреннее убранство, разместила на стенах ряды фотографий родственников, украсила каждую свободную поверхность букетами сухих цветов, восковыми муляжами фруктов, чучелом совы под стеклянным колпаком и бесчисленными вышивками, салфеточками и узкими ковровыми дорожками. В жардиньерке можно было увидеть привычную аспидистру.

Теперь миссис Марч восседала здесь в розовом шезлонге. Останься она у себя в спальне, это означало бы, что она слишком далека от центральной части дома и таким образом может что-то пропустить. Веспасия закрыла за собой дверь и села на стоявший напротив шезлонга диванчик.

— Может, попросить для вас чашку свежезаваренного чая? — спросила миссис Марч, критическим взглядом рассматривая Веспасию. — Вы выглядите какой-то осунувшейся и на десяток лет старше своего возраста.

— Боюсь, у меня нет времени для чаепития, — ответила Веспасия. — Мне нужно сообщить вам весьма неприятную новость.

— Вы успеете выпить чаю, — оборвала ее миссис Марч. — Вы можете пить его и одновременно разговаривать, как обычно. И все-таки у вас решительно измученное лицо. Вы всегда благоволили Джорджу, как бы он ни вел себя. По всей видимости, сейчас вы сильно переживаете из-за него.

— Верно, — согласилась Веспасия. У нее не было никакого желания обсуждать свои душевные страдания, тем более с Лавинией Марч, которую она изрядно недолюбливала все последние сорок лет. — Тем не менее, когда я сообщу вам это печальное известие, мне придется поговорить и с остальными и подготовить их к неизбежному.

— Ради всего святого, перестаньте ходить вокруг да около! Говорите прямо! — оборвала ее миссис Марч. — Вы преувеличиваете свою значимость, Веспасия. Это дом Юстаса, и он вполне в силах самостоятельно отдавать распоряжения. Что касается Эмили, то, разумеется, в ее отношении вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится, но только лично. Я думаю, что чем раньше она вернется к матери, тем лучше.

— Напротив, я сегодня же пошлю за ее сестрой. Но прежде чем она явится, здесь понадобится присутствие мужа Шарлотты.

Брови миссис Марч удивленно поехали вверх. Они были у нее такими же густыми, как и у Юстаса, а вот глаза в отличие от него были черные.

— Неужели ваша тяжелая утрата лишила вас разума, Веспасия? Я не потерплю этого вульгарного полицейского в нашем доме! К несчастью, он приходится Эмили родственником, но ведь не мы же возложили на нее столь тяжкое бремя.

— Сейчас главное не это, — решительно заявила Веспасия. — Дело в том, что Джорджа убили.

Миссис Марч несколько секунд изумленно смотрела на нее, не проронив ни слова. Затем потянулась за фарфоровым колокольчиком, что стоял на столе, и позвонила в него.

— Я попрошу вашу служанку поухаживать за вами. Будет лучше, если вы примете ячменной воды и ляжете отдохнуть. Вы, должно быть, изрядно утомились. Будем надеяться, что это всего лишь временное недомогание. Вам следует обзавестись компаньонкой. Я всегда утверждала, что вы проводите слишком много времени в одиночестве. Вы стали жертвой нездорового влияния, но я уверена, что вы не так грешны, как другие грешны перед вами. Это очень печально. Если доктор все еще в доме, я попрошу его заняться вами.

С этими словами Лавиния Марч снова зазвонила в колокольчик, причем с такой силой, что тот едва не треснул.

— Господи, где эта глупая служанка? Неужели никто не может прийти сюда?

— Ради всего святого, положите колокольчик и прекратите нести вздор! — велела ей Веспасия. — Доктор Тревес сказал, что Джорджа отравили дигиталисом.

— Чушь! Даже если это так, то он принял яд сам, в приступе отчаяния. Все знают, что он влюблен в Сибиллу.

— Он был увлечен ею, — поправила ее Веспасия. Сей факт почти ничего не значил в эти минуты. — Любовь и мимолетное увлечение — разные вещи. Мужчины вроде Джорджа никогда не убивают себя из-за другой женщины. Он мог легко добиться Сибиллы, если бы захотел, — и, возможно, преуспел в этом.

— Непристойность вам не к лицу, Веспасия! Вульгарность сейчас абсолютно неуместна.

— Он также убил собаку, — добавила Веспасия.

— О чем вы говорите? Какую собаку? Кто убил собаку?

— Тот, кто убил Джорджа.

— Какую собаку? Какое отношение имеет к этому собака?

— Боюсь, что это ваша собака. Маленький спаниель.