Не та женщина - Люси Гордон

— Прошу прощения? — чувствуя себя неловко, спросила Касси.

— Я просто рекомендовал вино. Оно является визитной карточкой отеля.

— Да, конечно. Спасибо.

— Это не очень интересная тема для разговора, — вмешался Анри. — Позвольте мне закончить…

— Ты целиком завладел вниманием нашей гостьи, — запротестовал месье Ленуар. — Может быть, я и стар, но не до такой степени, чтобы не оценить прекрасную женщину. — Он закашлялся.

Касси адвокат нравился, поэтому она подбодрила его улыбкой, и через несколько минут они оживленно беседовали. По сравнению со своим сыном месье Ленуар был более галантен и сдержан, однако его реплики о Париже выдавали в нем романтическую натуру. Судя по всему, ее обожателем стал не только Анри.

Наконец заиграл оркестр, и к танцевальной площадке потянулись пары. Месье Ленуар предложил руку Касси, и она охотно ее приняла.

Он был неплохим танцором, учитывая его возраст и вес. Вскоре Касси поняла, почему адвокат ее пригласил — месье Ленуару доставляло удовольствие видеть устремленные на него завистливые взгляды других мужчин. Касси смеялась и поощряла его ухаживания. Впрочем, она следила за тем, чтобы не зайти слишком далеко. Танцплощадку они покинули, довольные друг другом.

Их дожидался Анри. На лице у него замерло выражение нетерпения и почти театральная грусть.

— Я один-одинешенек, — пожаловался он. — Вы выбрали моего отца. Марсель и Бриджит выглядят так, будто для них больше никто не существует.

— Верно, — заметила Касси.

Она наблюдала за ними издалека. Марсель и Бриджит и впрямь танцевали так, будто они были одни в зале. Ее сердце кольнула странная боль.

— Может быть, вы потанцуете со мной? — тем же жалобным тоном поинтересовался Анри.

— Да, конечно, — тут же согласилась Касси. — Вы не возражаете, если мы ненадолго оставим вас одного? — обратилась она к месье Ленуару.

— Ничуть. — Тот улыбнулся. — Я уже не настолько молод, чтобы танцевать без отдыха.

Касси не успела оглянуться, как снова оказалась на танцевальной площадке. Анри был хорошим партнером. На некоторое время она полностью отдалась танцу. Между ней и Анри словно установилась невидимая связь — Касси предугадывала его движения. Это не могло не привлечь внимание танцующих — почти каждое их па сопровождалось одобрительными возгласами и аплодисментами.

Мир вертелся перед ее глазами, как в калейдоскопе. Ритм музыки захватил в плен и не отпускал. И повсюду, куда бы Касси ни устремляла взгляд, она встречала потемневшие от гнева глаза Марселя.

Танец закончился. Анри высказал пожелание потанцевать с Касси еще раз. Однако к ней с приглашениями на танец поспешили трое мужчин. Впрочем, они отступили, как только подошел Марсель — все почему-то безоговорочно признали за ним это право.

— Моя очередь, — сказал он, протягивая Касси руку.

Голос его звучал мягко, но женщина уловила в нем опасные нотки. Впрочем, она это только приветствовала.

— Я так не думаю. — Она взглянула на трех претендентов. — Вам придется подождать.

Наверное, это был безумный поступок, но ни за что на свете Касси не остановилась бы. Неожиданно она почувствовала, как ее дернули, а еще через секунду осознала, что она прижата к крепкой мужской груди.

— Я не из тех, кто ждет своей очереди, — тихо, но тем же опасным тоном произнес Марсель.

— Выходит, у меня нет выбора? Ну, что ж, давайте потанцуем.

Марсель притянул Касси к себе, и они задвигались под мелодию вальса. Касси старалась не замечать поднимавшегося в ее душе восторга. Ей хотелось прильнуть к Марселю, может, положить голову ему на плечо. Реакция собственного тела пугала ее. Слабость делала уязвимой. Теперь нужно, чтобы Марсель не заподозрил, какие чувства он вызывает в ней — это вложит ему в руки оружие.

Ей пригодились бы сейчас рыцарские доспехи. Тогда она не ощущала бы тепло и близость его тела. И шлем с опущенным забралом тоже не помешал бы — чтобы противостоять чувственной улыбке, показавшейся на губах Марселя.

— Не думаю, что вы должны прижимать меня к себе так крепко, — заметила Касси.

— Не пытайся меня обдурить, — прошептал он с еле сдерживаемой яростью. — Именно на это ты и напрашивалась.

— Вы несправедливы ко мне. Только потому, что я не успела переодеться, вы обвиняете меня в том, что я намеренно хотела соблазнить вас.

— Придумай какое-нибудь другое объяснение.

— Почему ты всегда строго меня судишь? — Она не заметила, как тоже перешла на «ты».

— Ты в самом деле не знаешь ответа, моя дорогая? Ведь ты получаешь от этого удовольствие, разве не так?

— Ты снова несправедлив ко мне.

— Когда правда бывает справедливой? Мне известно, как работает твой лживый ум…

— Ты не все знаешь. Да ты и не можешь много знать обо мне. Мы встретились несколько дней назад.

Его лицо исказилось. На секунду Касси показалось, что ярость выплеснется наружу, но Марсель хорошо владел собой. Он наклонил голову так, чтобы его губы оказались у ее уха, и прошептал:

— Ne me tourmente pas ou je vais vous faire désolé. Prenez garde pendant qu’il est encore temps …

У Касси пресеклось дыхание: Марсель советовал ей не испытывать его на прочность и быть очень осторожной, пока еще есть время.

— Не мучай меня, — простонал он. — Я предупреждаю, что…

— Что? — с вызовом спросила она. — Что случится, если я не подчинюсь?

Его глаза потемнели.

— Ты можешь ослушаться, и тогда увидишь, что из этого выйдет.

— Я нетерпелива.

Рука Марселя опустилась ниже, к ее ягодицам. Затем быстро вернулась на талию, словно он испугался. Испугался кого? Себя или ее?

— Ведьма! — тяжело дыша, выдохнул он.

Касси сдавленно хмыкнула:

— Как скажешь. В конце концов, ты мой работодатель. Твое слово — закон. Я должна подчиняться.

Глаза Марселя стали черными — он был доведен до предела. Еще немного — и он взорвется. Однако затем он овладел собой:

— Рад, что ты это сознаешь. Есть вещи, которых я не терплю.

— Ты должен перечислить их, — с вызовом произнесла она.

Ноздри Марселя гневно затрепетали. «Что-то он скажет? — подумала Касси. — И скажет ли?»

Музыка смолкла. Момент был упущен.

— Позже, — прорычал он.

— Хорошо, — согласилась Касси.

— Скоро.

— Да, скоро. — Их глаза встретились. — Мне кажется, мы и так ждали слишком долго.

Когда до их столика оставалось несколько метров, Марсель простонал: