Ультиматум крупного калибра - Александр Александрович Тамоников

И Рябов стал соображать, как бы ему половчее перевязать Муромцева. Тот был в сознании, первый болевой шок у него прошел, он мог говорить, что существенно облегчало Рябову задачу.

– Куда тебя? – спросил Рябов.

– Кажется, в бок, – сквозь сжатые зубы ответил Муромцев. – Да, вот сюда…

– Ну, правый бок – это не левый, – спокойным тоном, будто доктор в операционной, сказал Рябов. – Вот если бы в левый – то это, конечно, нехорошо. А правый – это для нас пустяки…

Он мигом снял с Муромцева верхнюю одежду. Нижняя одежда, как и ожидалось, вся была пропитана кровью. Одним глазом Рябов исследовал рану, а другим – наблюдал за залегшими американскими солдатами. Заметив, что несколько из них пошевелились, он, не целясь, дал короткую очередь в их сторону:

– Лежите там спокойно. Нам сейчас не до вас…

Разорвав зубами пакет с бинтом, он стал перевязывать Муромцева. С той стороны кто-то начал кричать на английском языке.

– Что они там лопочут? – не особо вслушиваясь, спросил Рябов. – Хотя я и так знаю… Велят сдаваться?

– Да, – слабым голосом ответил Муромцев. – Говорят, что знают, кто мы. Русские диверсанты…

– Догадливые ребята, просто спасу нет! – иронично хмыкнул Рябов. – Я бы на их месте ни за что не догадался!

– Обещают сохранить нам жизнь и обращаться с нами гуманно, – переводил Муромцев. – Говорят, что все равно деваться нам некуда…

– Да пошли они! – махнул рукой Рябов. – А ты – лежи и не шевелись! Потому что медицинские процедуры еще не окончены. Вот я сделаю сейчас тебе один хороший укольчик, и ты будешь совсем как новенький! Хоть женись, было бы только на ком!

Рябов сделал укол, и по телу Муромцева почти моментально разлилась слабость, которая, впрочем, очень скоро прошла, а вслед за нею ушла и боль. Не совсем, конечно, но все же.

– Ну как? – внимательно глядя на Муромцева, спросил Рябов.

– Подходяще, – слабо улыбнулся Муромцев.

– Ковылять-то – сможешь? – спросил Рябов.

– Попробую, – не очень уверенно ответил Муромцев.

– Попробуй, милый, попробуй! А то глянь – они там тоже зашевелились!

И действительно: не дождавшись ответа от Рябова и Муромцева, преследователи решили приступить к решительным действиям. Растянувшись в шеренгу, они перебежками стали приближаться к спецназовцам, охватывая их в кольцо.

– Ну-ка, парень, поднимайся, да побежали! – сказал Рябов. – Вот так… Ноги-то чувствуешь?

– Чувствую, – ответил Муромцев.

– Тогда – вперед!

Конечно, Рябов и раненый Муромцев прекрасно понимали, что им не спастись. Если бы Муромцев не был ранен, тогда, конечно, какие-никакие шансы на спасение оставались. Но, как говорится, «бы» не считается. Но и оставаться на месте они не могли. Они не хотели быть плененными. Плен – не для спецназовца, таков с самого начала был девиз спецназа КГБ. К нему еще полагалось дополнение: лучше погибнуть, чем сдаться в плен. И Рябов, и Муромцев, несмотря на свой совсем небольшой стаж в спецназе, прекрасно знали этот девиз вместе с дополнением к нему и ничуть против него не возражали. И потому единственное, к чему они сейчас стремились, – это успеть отыскать хоть какое-нибудь укрытие, залечь и отбиваться, пока хватит патронов и сил.

Есть известная поговорка, которая гласит: «Везет тому, за кем правда». Вот, говорят, поговорки – они для красного словца и больше ни для чего. А ведь нет! Очень часто они сбываются – точь-в-точь, до самой своей последней буковки! Оттого, надо думать, они и живут веками и тысячелетиями, что сбываются!

Так случилось и на этот раз. Противник был уже совсем близко, уже с трех сторон окружал Рябова и Муромцева, и вдруг – со стороны центральных ворот послышалось торопливое рычание мотора, а вслед за рычанием из-за недалекого поворота появился джип с открытым верхом. Никого, кроме водителя, в джипе не было.

Решение у Рябова созрело мгновенно. Поддерживая Муромцева, он вышел на самую середину дороги и поднял руку. Он рассчитывал, что водитель, не понимая, в чем дело, обязательно остановится. Ну, а дальше – дело техники. Это был для Рябова и Муромцева шанс. Хоть мизерный и предельно авантюрный, но – шанс.

Произошло все так, как Рябов и рассчитывал. Водитель, увидев посреди дороги людей с оружием и в униформе и не понимая, в чем дело, остановил машину. Рябов знаками попросил его выйти из машины, что водитель и сделал. Возможно, он думал, что Рябов просит его посадить в машину раненого, которого он поддерживал одной рукой. Водитель подошел к Рябову и Муромцеву совсем близко…

Ну, а дальше – произошло то, что произошло. Рябову хватило одного короткого, резкого движения, чтобы водитель оказался лежащим на дороге без сознания. Затем Рябов и Муромцев сделали мгновенный, стремительный рывок – и Муромцев с помощью Рябова грузно рухнул на дно джипа, так, что только ноги оказались торчащими вверх и в разные стороны, а сам Рябов – оказался за рулем. Машина взревела, сделала посреди дороги противоестественный пируэт и помчалась прочь от погони, в сторону центрального входа. И тут только американцы опомнились и открыли вслед джипу беспорядочную стрельбу.

Конечно, пули настигли бы и Рябова, и Муромцева – тут и говорить нечего. Но этому помешал поворот дороги. В мгновение ока джип скрылся из глаз, его заслонили здания, и пули не могли уже достать ни сам автомобиль, ни сидящего за рулем Рябова, ни лежащего сзади Муромцева.

Не снижая скорости, автомобиль выскочил на ровный отрезок дороги и понесся прямо к центральным воротам. Связи на базе по-прежнему не было, никто не мог предупредить часовых у входа о происшествии, и потому они очень поздно заметили мчащийся джип и еще позднее сообразили, что к чему. Всей своей мощью, помноженной на скорость, автомобиль врезался в ворота, протаранил их, снес с петель, едва не заглох, но, фыркнув, смог помчаться дальше – в сторону недалеких городских окраин.

Погони за ними не было. То ли у часовых на воротах не было своего автомобиля, чтобы пуститься в погоню, то ли они растерялись от неожиданности, то ли им своевременно не поступило команды – связь по-прежнему отсутствовала, – но вдогонку не последовало даже выстрелов.

Какое-то