"Непутевые ребята", или Полный трам-тарарам - Кай Умански

После небольшой паузы в микрофоне раздался противный скрипучий голос:

— Именно так.

— Отлично! Молодцы! Так держать! Нервничаете перед битвой?

— Ничуть.

— А-ха-ха-ха! Вот это выдержка! Полагаю, вас будут поддерживать фанаты?

— Очевидно, да.

— Превосходно! Отлично! Супер! Полагаю, многие из них слушают нас сейчас. Не хотите им что-нибудь передать?

— Нет. Долго еще это будет продолжаться?

— Э-э-э… нет, пожалуй, на этом все. Рад был с вами поговорить, и спасибо, что пришли! Знаю, вы спешите, но, может, все-таки исполните перед уходом какую-нибудь из ваших песен?

Но тут как раз дорога резко пошла под гору, и из радио снова полился один шум и треск.

— Сделай же что-нибудь! — завопил Чуча. — Хочу послушать наших конкурентов!

Шелупоня покрутил настройки, и на смену треску пришла полная тишина.

— Связь пропала, — констатировал он. — Жаль, конечно.

— Интересно, у них правда столько фанатов? — забеспокоился Артур.

— И что с того? — спросил Чуча.

— А у нас ни одного.

— Ты просто о них не знаешь, — торжественно произнес Чуча. Он открыл бардачок, достал оттуда большой коричневый пакет и передал Артуру. — Вот, пожалуйста. Письма от фанатов. Пришли сегодня утром.

— Неужели? — обрадовался Артур, выпустив из носа пару искристых фонтанчиков. — Ну-ка, посмотрим!

Он полез в пакет и достал три небольших конверта, украшенных сердечками и серебряными блестками.

— Читай вслух, — попросил Чуча.

Артур вскрыл первый конверт:

— «Дарагой Шилупоня, я твая бальшая паклоница. Дай мне свой афтограф. С лубовю, Шарлин».

— Что ж, довольно мило, — сказал Чуча. — Читай следующее.

— «Дарагой Шилупоня, я твая бальшая паклоница. Дай мне свой афтограф. С лубовю, Джемелла».

— Так-так, — проскрипел Чуча. — Тоже неплохо. А в третьем что?

— «Дарагой Шилупоня, я…», — тут Артур прервал чтение. — Не понимаю, почему я здесь распинаюсь. Они все равно все для Шелупони.

Он обиженно запихал конверты обратно в пакет и протянул его Шелупоне, который равнодушно пожал плечами и заново принялся крутить ручки приемника.

— Ты должен на них ответить, — сказал Чуча.

— И не подумаю, — фыркнул Шелупоня.

— Но кто-то же должен ответить. Нельзя подводить фанатов.

— Не смотрите на меня так, — вскипел Артур. — Я не буду отвечать за него на эти глупые письма.

— И я не буду, — буркнул О’Брайен. Это были его первые слова за все время пути. Он поерзал на сиденье и в тот же миг раздался треск рвущейся ткани.

— Думаете, я этим буду заниматься? — сказал Чуча. — У менеджера и без того забот полно. Да и Чипс вряд ли захочет, правда, Чипс?

— Гы, — проревел Чипс, энергично замотав головой.

— Я могла бы ответить на письма, если позволите, — отозвалась из багажника Верзилка. — Просто покажи мне, как ты пишешь свое имя, и я подделаю подпись.

Все так и замерли от неожиданности. Все это время Верзилка сидела так тихо, что все про нее забыли.

— Валяй, — обрадовался Чуча. — Одной проблемой меньше! Оборо… Верзилка ответит на письма!

— Классно, — сказал Шелупоня. — Спасибо, Верзилка!

Артур кинул пакет через плечо, и он упал Верзилке на колени. Она разгладила его и положила рядом с собой. Она была рада хоть в чем-то оказаться полезной Шелупоне, пусть даже и отвечать на письма его поклонниц. Из всех Непутевых ребят Шелупоня нравился ей больше всех. Ей казалось, что их многое объединяет. Оба они были в группе не ради денег или славы. Они были здесь из-за любви к музыке. Ну, и кроме того, он казался ей очень симпатичным.

— Смехота, — проворчал Артур, все еще дуясь. — Пусть сам отвечает на свои письма. Скажи, О’Брайен?

— Вот именно, — процедил О’Брайен сквозь зубы. В довершение ко всем бедам его стало укачивать. Он попытался опустить оконное стекло, но ручка тут же отвалилась и осталась у него в ладони.

— Баста, — вздохнул Шелупоня, отлипнув от радиоприемника. — Уже не починишь, он сдох.

— Подумаешь, — пожал плечами Чуча. — Давайте просто поболтаем.

И наступила гробовая тишина. Не очень-то хорошее начало для долгого совместного путешествия.

— Эй, кто-нибудь хочет печенья? — весело спросила Верзилка.

се мы знаем, как тоскливо бывает во время долгих поездок в машине, скука смертная. Так давайте пропустим эту часть повествования и перенесемся лучше в Грязьеводск, чтобы посмотреть, как продвигается подготовка к конкурсу.

В солнечный полдень Али Пали вместе с мэром Грязьеводска обозревали место предстоящих событий. Несмотря на многодневные старания, готово было далеко не все. Сцену возводить еще не закончили. Туда-сюда сновали гномы в джинсовых комбинезонах, кто со стремянками, кто с проводами, кто с досками. По обеим сторонам сцены раскинулись гостевые шатры. На одном из них, том, что с разноцветными блестками, висела табличка «ЗНАМЕНИТОСТИ». На втором, большом, белом и безо всяких украшений — табличка «МУЗЫКАНТЫ».

По периметру поля устанавливались столы и палатки для публики. Огромный татуированный зомби со своим огромным татуированным сыном налаживали звуковое оборудование. Над полем стоял неутихающий гул.

— РАЗ, ДВА! — бубнил в микрофон зомби-отец. — А ну-ка, прибавь еще немного, Дэйв, звук должен быть помощнее. РАЗ, ДВА! РАЗ, ДВА!

— Надеюсь, они скоро закончат? — беспокоился мэр. — У нас в городе действуют строгие ограничения по уровню шума, и, будучи мэром, я обязан следить за этим.

Мэр был очень маленького роста. Такого маленького, что ему приходилось вставать на цыпочки, чтобы выглядеть наравне с другими. У него были мышиные усики и ужасно нелепая прическа, представлявшая собой несколько длинных жиденьких прядей, зачесанных набок поверх сверкающей лысины. Его ливрейная цепь с эмблемой городского головы была явно рассчитана на кого-то более высокого, и поэтому болталась у него где-то на уровне коленок, но мэра это ничуть не смущало. Цепь придавала ему важности, а для мэра было очень важно выглядеть важным.

— Ну разумеется, — заверил его Али. — К закату все будет сделано в лучшем виде, господин мэр. Клянусь. Лучше скажите, что вы думаете об эксклюзивном шатре для знаменитостей. Я сам разработал дизайн.