Смертельный плагиат - Рекс Стаут

Вульф хрюкнул. Глаз он по-прежнему не открывал.

– Итак, мы должны продолжать расследование, – не унимался я. – Скоро обед, за столом о делах мы не разговариваем, вы предпочитаете, чтобы ваша голова отдыхала во время пищеварения, поэтому дайте мне инструкции сейчас. С чего мы начнем?

– Не имею представления.

– А было бы неплохо иметь, раз вы решили соперничать с полицией. Или, может быть, обзвонить всех членов комиссии и спросить, что они могут предложить?

– Заткнись.

– Как видите, все пришло в норму.

В четыре часа Вульф отправился наверх к орхидеям, а я все еще не получил никаких инструкций, но ногти по этому поводу не грыз. В течение полутора часов после обеда он четырежды брался за чтение, прочитывал один абзац и откладывал книгу в сторону; трижды включал и выключал телевизор; дважды пересчитал колпачки из-под пивных бутылок, которые хранил в ящике письменного стола, и даже встал и подошел к большому глобусу и десять минут посвятил изучению географии. Поэтому, так как он всерьез занялся работой, мне не было нужды подстегивать его.

Я тоже не без пользы провел время: в течение часа сравнивал машинопись «Счастье стучит в дверь» Алисы Портер с «Только любовью» той же Алисы Портер и «Что мое – твое» Саймона Джекобса. Все три были напечатаны на разных машинках. Я перечитал копию показаний, данных много Пэрли Стеббинсу, не нашел ничего, что требовало бы исправлений, и подколол в папку. Перечитал в утреннем выпуске «Таймса» заметку об убийстве. Около половины шестого принесли «Газетт». В «Таймсе» не было упоминаний ни о плагиате, ни о НАПИД и АКА. В «Газетт» был один абзац о том, что Джекобс в 1956 году обвинил Ричарда Экклза в плагиате, но не было ни единого намека на то, что его смерть связана с этим. Я подивился, почему Лон Коэн не звонит до сих пор, как вдруг раздался звонок – Коэн был тут как тут. Он выложил свои карты: девять дней назад я справлялся у него относительно НАПИД и АКА. Саймон Джекобс, убитый в понедельник, являлся членом НАПИД. Во вторник вечером я явился на Двадцатую улицу в уголовную полицию вместе с сержантом Стеббинсом, который ведет дело об убийстве Джекобса, и пробыл там в течение четырех часов. Поэтому не буду ли я любезен немедленно сообщить ему причины, по которым я интересовался НАПИД, кто является клиентом Вульфа, а также кто и почему убил Джекобса, со всеми подробностями, которые имеют право знать читатели его газеты. Я обещал позвонить в течение ближайших двух месяцев, как только у меня будет что-либо для печати.

Был и другой звонок – от Коры Баллард из НАПИД. Она беспокоилась относительно решения комиссии предоставить Ниро Вульфу свободу действий. Она понимает, что частный детектив не может рассказывать группе лиц, что он делает и что намерен делать, но комиссия не уполномочена нанимать детектива для расследования убийства, и поэтому естественно, что она обеспокоена. Конечно, трудно за короткий промежуток времени собрать кворум совета НАПИД, но она все же попробует созвать его на понедельник или вторник следующей недели и просит уговорить мистера Вульфа не предпринимать каких-либо шагов до того времени. Она боялась, что если он примет какие-либо решительные меры, то будет действовать без полномочий, и она считает своим долгом предупредить об этом. Я ответил, что вполне с ней согласен и, конечно, передам Вульфу наш разговор. Зачем грубить, если можно закончить беседу значительно быстрее при помощи обычной вежливости?

Я включил радио, чтобы прослушать последние известия в шесть часов, когда Вульф спустился вниз. В руке у него было несколько Фаланопсис Афродиты, он взял с полки вазу, прошел на кухню за водой, вернулся, опустил цветы в вазу и поставил на свой письменный стол. Пожалуй, это единственная тяжелая работа, которую он делает сам. Последние известия окончились, комментатор перешел к биржевым новостям, я выключил радио и обратился к Вульфу:

– Ни слова ни о плагиате, ни о наших клиентах, ни о вас. Если полиция чего-нибудь разнюхала, – то держит это в тайне…

Раздался звонок в дверь. Я прошел в прихожую посмотреть, кто пришел. Одного взгляда было достаточно. Я обернулся к Вульфу:

– Кремер.

Он сделал гримасу.

– Один?

– Да.

– Впусти, – вздохнул Вульф.

Инспектор Кремер из отдела по расследованию убийств чаще других занимал красное кожаное кресло, стоявшее перед письменным столом Вульфа. Вот и теперь он развалился в нем. Поза, которую он принимал, зависела от обстоятельств. Мне приходилось видеть, как он сидел, удобно откинувшись в кресле, спокойный и невозмутимый, со стаканом пива в руке. Я видел, как он сидел, опустив толстый зад на самый краешек кресла, стиснув зубы; с более багровым, чем обычно, лицом и глазами навыкате.

На этот раз было ни то ни се, во всяком случае, в начале его визита. Он отверг пиво, предложенное Вульфом, но в кресле устроился поудобнее. Он сказал, что заехал к нам по пути, а это означало, что он хочет чего-то добиться от нас, чего – он хорошо знал это – не мог бы добиться по телефону. Вульф ответил, что весьма рад видеть его; это означало: «Что тебе нужно?» Кремер достал из кармана сигару, из чего следовало, что он рассчитывает узнать то, что ему нужно, не за две минуты.

– Довольно путаное дело это убийство Джекобса, – произнес Кремер.

Вульф кивнул.

– Да, действительно.

– Кое-что в нем… Да, прежде мне никогда не приходилось слышать, чтобы сержант Стеббинс одобрительно отозвался о вас и о Гудвине. Он сказал, что план подкупа Джекобса при том, чтобы об этом знала вся братия, не мог придумать такой умный человек, как вы. Вы бы, конечно, сразу поняли, к чему это может повести. Стеббинс сказал даже, что он не верит, чтобы вы могли потворствовать убийству.

– Передайте мистеру Стеббинсу мою благодарность за доброе мнение обо мне, – отозвался Вульф.

– Обязательно. Больше вы ничего не хотите сказать?

Вульф шлепнул ладонью по столу.

– А что, черт возьми, вы ждете, чтобы я сказал? Или вы явились сюда ради удовольствия выжать из меня признание, что я совершил оплошность? Что ж, могу доставить вам такое удовольствие – да, я просчитался! Что еще вам угодно?

– Ладно, оставим это, оставим, – взмахнул сигарой Кремер. – Меня беспокоит, что наш подход к этому делу основывается на чем-то, чего мы не знаем, а вы знаете. Я трижды перечитал показаний Гудвина. Он утверждает, будто вы заключили, что все три рассказа написаны одним и тем же лицом, и это лицо не Алиса Портер, не Саймон Джекобс и не Джейн Огильви. Это верно?

– Да.

– И вы пришли к такому выводу, сравнив рассказы с книгами, написанными двумя из них, а также исходя из свидетельских показаний Огильви в суде?

– Да.

– Я хотел бы убедиться в этом. Я согласен с сержантом Стеббинсом, что вы проницательны, вы не раз доказывали это, но на этот раз я не могу поверить вам на слово. Как я догадываюсь, все материал дела находятся у вас – рассказы, рукописи, книги, – и я хочу получить их. Сам я не эксперт по писательской части, но у нас имеется подходящий человек на примете. Если ваш вывод верен, то все эти материалы раньше или позже понадобятся суду в качестве вещественных доказательств. Они у вас?