Суррогатный папа поневоле - Марина Орлова

улыбнуться. – Машину оплачиваю я, так что не переживай…

– Отлично! – довольно улыбнулась она, кивнула головой и вновь уставилась в мобильник с озабоченным видом. – Увидимся! – махнула она рукой, а я облегченно выдохнул.

Вот когда следует оскорбиться, я расслабляюсь, а когда наоборот… кретин, блин.

Встал со своего места, забрал пиджак со спинки стула и пошел на выход. Что-то заставило вновь посмотреть в сторону сцены, но там парочки уже не было. Зато подозрительное скопление народу оказалось у первого ряда.

Вышел на улицу, вздохнул уже свежий вечерний воздух и отправился на стоянку. Сел в машину, завел мотор, и тут мое внимание привлекло движение. Девушка буквально выбежала на крыльцо и стала испуганно озираться. Но что привлекло мое внимание – она была босой. В платье, с сумкой и без обуви. Уже после, присмотревшись, я понял, что это – Светлана.

Она переминалась с ноги на ногу и постоянно осматривалась, словно боялась погони.

Хрен его знает, почему, но я стартанул с места, а после на скорости остановился перед крыльцом. Но еще удивительнее, что на предложение подвести, она не послала меня к черту, а бегом спустилась по лестнице и немного неловко забралась в салон на заднее сиденье.

– Поехали, – попросила она, с тревогой смотря на появившихся на крыльце людей, в первых рядах которых оказался и чем-то вымазанный Игорь Кравцов.

Я же молча выполнил просьбу и нажал на педаль газа.

Мы выехали на главную дорогу, сохраняя напряженное молчание. Я не хотел заговаривать первым, но когда спустя еще несколько минут, девушка сохраняла молчание и нервно кусала губы, сидя на заднем сиденье, словно забыла обо мне, пришлось подать голос:

– Так, а куда мы едем? – задал вопрос и посмотрел в зеркало заднего вида, успев заметить, как она вздрогнула от звука моего голоса, растерянно моргнула, и мне почудилась блестящая слезинка, что слетела с ресниц. Но когда Светлана на меня посмотрела: взгляд был чист, хотя глаза и блестели. Но оно могло быть просто от сильного волнения. Верно ведь?

– Что? – слегка нахмурилась Светлана, будто пропустила предыдущий вопрос мимо ушей из-за своих мыслей, но после тряхнула головой, поморщилась, как от мигрени, и ответила: – Да, простите. Задумалась… – Затем назвала адрес, который указывал, что мы вот уже несколько километров проехали в противоположном направлении.

Я кивнул, давая понять, что понял и свернул на ближайшем перекрестке. Пока стоял на светофоре, старался ненавязчиво наблюдать за Аксеновой, которая потухшим взглядом что-то бесцельно рассматривала за окном.

– Полагаю… вас можно поздравить, – несмело заговорил я, но на этот раз не удивил и не испугал. Но расстроил – однозначно, если судить по устало прикрытым глазам и тяжелому вздоху, а после на меня подняли тяжелый взгляд.

– С чем? – спросила она таким тоном, что я вновь словно оказался в ее кабинете, как в первый день знакомства. Почувствовал я себя неуютно и поторопился пояснить свои поздравления:

– Со скорым замужеством… – ответил и запнулся. Хотел, было, дополнить «и с беременностью», но почему-то после слов о скорой свадьбе почувствовал, что они едва не застряли в глотке. Потому сосредоточился на дороге, в надежде скрыть свою реакцию.

– Ах, с этим… черт бы их всех побрал, – с досадой и раздражением отозвалась Аксенова с заднего сиденья, а я, не сдержавшись, вновь бросил взгляд на нее через отражение в зеркале. – Значит, все слышали? – сжала она челюсти с силой, от которой задрожал подбородок.

– Я там был, – не стал отрицать. – Со скорым пополнением… тоже поздравляю, – выдавил я из себя и, сам не замечая, сжал оплетку руля так, что она затрещала. Кажется, Светлана не оставила это незамеченным:

– Я оценила вашу тактичность, – язвительно фыркнула она, что я расценил, как разрешение на главный вопрос:

– Я должен спросить, вы же понимаете?

– Понимаю, – с досадой поморщилась она, а после скосила взгляд в мою сторону и спросила: – Что именно вы слышали?

– Все официальное заявление вашего жениха, – честно признался я, заслужив резкий кивок, после которого она закусила губу и прикрыла лицо ладонью. – Этот ребенок… Он действительно от вашего жениха?

Она замолчала и долго смотрела на меня с таким видом, словно хотела послать. Но затем произнесла:

– Вы слышали слова Игоря. Этот ребенок – не ваш.

Я кивнул и отвернулся, тайком глубоко вздохнув. Честно говоря, задавая этот вопрос, я мысленно скандировал, буквально надеялся на ответ, подтверждающий, что не я отец ребенка. И я получил то, что желал. Но облегчения не почувствовал, что смутило.

С заднего сиденья послышалась короткая усмешка и вновь воцарилась тишина, которою неожиданно нарушила уже сама Светлана:

– Что вы вообще делали на вечере? Ваша сестра же уволена, вы не могли быть в числе приглашенных! – с досадой и даже обидой задалась та вопросом, что слегка удивило. Хотя бы тем, что Аксенова проявила больше эмоций, чем во все наши прежние встречи.

– Я там был не с Ликой. Другая сотрудница пригласила меня, в качестве сопровождающего, – пожал я плечами.

– Почему же вы сейчас не с ней?

– Дела появились, – проворчал я, прочистив горло. – Пришлось уйти раньше.

– Надеюсь, они не срочные и необходимость везти меня – не скажется на ваших делах негативно? – вздернула она бровь.

– Полчаса я выделить в состоянии, – недовольно отозвался я, словно меня поймали на лукавстве. Впрочем, так и было. Потому, чтобы скрыть собственную неловкость, задал свой вопрос: – Вопрос: почему вы решили уйти так… стремительно? Еще и без обуви… – не смог смолчать я и сам поморщился от собственной мелочности.

– Наверное, потому что облевала своего хренового благоверного и, прежде чем вспомнила, что я ни черта не Золушка, чтобы меня не заставили убирать учиненный беспорядок, скрылась, сверкая пятками. Пятками сверкать оказалось удобнее без обуви. А я все равно не помню, сколько там туфель в сказке потеряла несчастная, потому подстраховалась и скинула сразу все, – не скрывая злой иронии, довольно грубо ответила Аксенова и раздраженно вздохнула. Впрочем, вскоре поникла плечами и извинилась: – Прошу прощения, что сорвалась. Гормоны, – потерянно взмахнула она рукой, а после вновь прикрыла ладонью лицо, чтобы ненадолго затихнуть.

– Я не в обиде, – выдавил я из себя, радуясь, что она не смотрит. Потому что иначе бы непременно заметила глупую