d’Рим - Ринат Валиуллин

– Неужели и в политике все зависит от желаний?

– Еще больше, чем в сексе.

– Расскажешь? Я про Кеннеди.

– О, это долгая история, – посмотрел на свою опустевшую рюмку Борис.

– Мы же не торопимся, – набрала в ложку мороженое Анна и стала его медленно слизывать.

– Идея приватизировать печатный станок витала в воздухе давно, со времен Ротшильда, но осуществилась только при Вильсоне, был такой президент, который в обмен на поддержку своей предвыборной кампании создал Федеральный резерв США, а по сути – купил себе кресло президента. Так банк назывался для всех, хотя на самом деле был частной лавочкой. «Я случайно разрушил мою страну», – скажет на пенсии Вильсон. Могучая кучка миллиардеров приватизировала станок для печатания денег. Кеннеди был нанят.

– А президентов нанимают на работу?

– Мне кажется, так везде.

– Представляю, листаешь так газету. О, есть вакансия президента страны, приходишь в отдел кадров, сдаешь документы, тебя берут – и давай руководить.

Борис рассмеялся:

– Да, да. Еще хуже когда приватизирован народ.

– Как я поняла, Кеннеди был убит за то, что решил вернуть государству законное право печатать самому свои деньги.

– Может быть, хватит уже о политике, поговорим о любви? – повторил Борису выпивку камерьери.

– А я о чем? Я же о любви и говорю. О любви Родины к своим героям.

– Это антилюбовь.

– Кстати, у меня фамилия Родина.

– Забавно. Значит, ты хочешь узнать все о своих родственниках, – улыбнулся Борис. – То есть рассказать тебе эту историю до конца?

– Да, должна же Родина знать своих героев, – как-то нервно рассмеялась Анна. Ей было интересно узнать подноготную того парня из лимузина.

– Кеннеди подписал указ, дающий правительству США право выпускать деньги в обход Федерального резервного банка, который печатал деньги, а по сути – продавал их правительству Штатов. Одним словом, он возвращал государству законное право печатать самому свои деньги. Хозяева резервного банка сочли это страшным предательством. Ведь именно они ставили его президентом. Банкиры страшно испугались. Ясно было, что за этим указом последует полное отстранение их от печатного станка. Они поняли, что медлить больше нельзя. В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году Кеннеди был застрелен.

– Двадцать второго ноября. Это я помню, – вздохнула Анна.

– Не вздыхай так, Кеннеди не первый, кого застрелили. До него был убит президент Линкольн.

– Его убили по ошибке. Наводчик ошибся на сто лет.

– Наводчик?

– Точнее сказать – наводчица. Все из-за того, что у них было слишком много общего. Оба были избраны в конгресс с разницей ровно в сто лет, Линкольн в тысяча восемьсот сорок шестом году, а Кеннеди – в тысяча девятьсот сорок шестом году. Оба избраны президентами США. Линкольна избрали в тысяча восемьсот шестидесятом, а Кеннеди – в тысяча девятьсот шестидесятом. Обоих застрелили в голову. Обоих застрелили в пятницу. Секретаря Линкольна звали Кеннеди. Секретаря Кеннеди – Линкольн. Преемники Линкольна и Кеннеди носили фамилию Джонсон. Линкольн был убит в театре «Кеннеди». Кеннеди был убит в автомобиле «Линкольн». Убийца Линкольна сбежал из театра через чердак. Убийца Кеннеди бежал с чердака в театр.

– Ну да, стреляли по чердакам, а сделали из всего театр. Вот тебе пример чистого концептуализма. Откуда у тебя эта история?

– Просто красивая история.

– Истории свойственно повторяться, – почти не удивился совпадениям Борис. – Тем не менее американцы вроде бы неплохо сейчас живут, но!.. – многозначительно поднял он свою рюмку, – за счет остального мира. Зная последствия, Вильсон мог бы перефразировать: «Я случайно разрушил весь мир».

Он сделал глоток и добавил:

– А ты откуда про Линкольна знаешь?

– Я там была.

– Все там были, столько раз прогнали запись туда обратно. А насчет была там – шутка хорошая. Даже слишком хорошая для просто дизайнера.

– Я не просто дизайнер.

– Ты антидизайнер, – рассмеялся Борис.

– Значит, цепочка выглядит так: сначала Монро, потом братья Кеннеди.

– И Уорхол, как непосредственный художник событий, ранен. Это был тот самый загадочный треугольник, можно сказать – Бермудский. Сначала Мэрилин Монро, потом Кеннеди, сначала младший брат, потом старший. В Уорхола просто срекошетило за то, что он сделал эпическую картину Джеки, и не дал пасть духом стране. Родина всегда была жестока со своими героями.

«Если бы ты знал, как трудно быть жестокой! – снова услышала свою фамилию в словах Анна. – Будь я так жестока, он бы не выжил».

– Ты же слышала про Уорхола?

Анна замешкалась с ответом.

– Ну, как же! Его знаменитое: «Я художник до мозга костей. Не просто рука моя рисует то, что глаз видит, нет, каждая клетка во мне нервная, и из нее прет. Я – произведение искусства, личность, а картина или книга – это только одна из ксерокопий, причем не лучшего качества. Не будь меня, не будет и произведения искусства». Такая суть.

– Да, да, я помню. Ранила его в живот. Одна муза, – исправилась Анна. – Вот только не помню за что.

– Точно. Он никогда не был посредственным. Одна гениальная идея сменяла другую, уже после рекламы Coca-Cola он смог жить не по средствам, – продолжил игру слов Борис. – Пока в шестьдесят восьмом году какая-то радикальная феминистка не выстрелила Энди три раза в живот. Художник пережил клиническую смерть и пятичасовую операцию. Самое интересное, что Уорхол отказался давать обвинительные показания в отношении стрелявшей. Он сделал из этого покушения еще одно произведение искусства. В дальнейшем в его картинах начали преобладать темы насильственной смерти, катастрофы. Боязнь смерти и увечий Уорхол выражал посредством изображения электрических стульев, самоубийств, аварий, похорон, ядерных взрывов.

– Мрак.

– Да нет, просто переживал парень. Его гениальная работа траура Жаклин Кеннеди, посмертные портреты Монро. Может быть, ты видела его «Катастрофу с тунцом», с газетными вырезками и двумя женщинами, отравившихся консервированным тунцом из жестяной банки?

– Да, что-то припоминаю, – вспоминала Анна Уорхола, упавшего на пол в своей киностудии после ее выстрелов. Катастрофа в лице одного человека. Ей действительно не хотелось его убивать. Ей не хотелось убивать художника. – Хорошо, что я его не убила.

– Рука не поднялась, и правильно сделала, – рассмеялся Борис. – Одного не пойму, зачем было стрелять три раза?

– Триптих. Заказали триптих, – первое, что нашла в голове Анна.

– Думаю, Уорхол оценил бы твою шутку. После покушения он переродился, будто в нем убили ребенка, он начал жестче экспериментировать с искусством, а для других просто сбрендил. Облил краской свою тачку, чтобы передать образ скорости.