Колониальная служба - Мюррей Лейнстер

Бордман так и не успел придумать достойного ответа, когда доктор Чука распахнул наружную дверь. В ослепительном свете дня его темное тело сверкало от пота.

— Мы все приготовили, мистер Бордман, можно отправляться!

— Спасибо, доктор Чука, я иду!

И повернулся к Алете:

— Мисс Красное Перо, могу сказать только одно — я с уважением отношусь ко всему, что вы мне сейчас рассказали. И сожалею, что у нас не было времени поговорить обо всем этом раньше, на «Волхве»…

— У нас еще будет на это время! — с прежней жизнерадостностью заверила Анита. — Должно быть, не меньше полгода пройдет, прежде чем наши мумифицированные тела занесет здешний песок. Да, не горюйте, Бордман, у нас еще на многое хватит времени!

Подмигнув огненно-черным глазом, Алета развернулась вместе с креслом и снова занялась своей работой, а Бордман молча вышел.

Жара и свет снаружи встретили его словно удар из-за угла. Он тяжело поковылял к ожидающему его вездеходу. То, во что колонисты превратили машину, было для Бордмана еще одним ударом: верхняя часть грузового отсека исчезла, здесь были установлены цилиндрические сиденья, похожие на круп лошади, и странные низкие щиты торчали с обеих сторон. Дэниэл прекрасно понимал, что все эти изменения в конструкции сделаны ради него, даже если и не вполне догадывался об их назначении.

— Все готово, — сказал Красное Перо, — доктор Чука отправляется с нами. Пожалуйста, если вы последуете сюда…

Бордман неловко взобрался в похожую на коробку заднюю часть машины и уселся на одной из цилиндрических скамеек, укрытых седлом.

Доктор Чука еще не подошел, и Бордману какое-то время пришлось любоваться окружающим пейзажем — честно говоря, не очень-то вдохновляющее зрелище.

Вдалеке высился горный хребет. В полумиле начинали свой бег за горизонт дюны. Ближайшая из них была небольшой, но они набирали высоту по мере удаления от гор — видимо, по вине дующих здесь ветров — и край их был мало похож на прямую линию. Высота дальних дюн достигала гигантских размеров (естественно, в сравнении с миром, подобным древней Земле). Что касается мира, где не было воды за исключением измороси на полюсах, то размер песчаных дюн мог расти там почти до бесконечности. Планета Ксос представляла собой море песка с редкими островами изрезанного ветрами камня.

Доктор Чука явился с небольшим металлическим предметом в руках. Забравшись в грузовой люк, он пристегнул предмет к одному из предварительно загруженных резервуаров.

— Ну, теперь все будет в порядке, — широко улыбаясь, обратился он к Бордману. — Эти резервуары наполнены сжатым воздухом под давлением несколько тысяч фунтов. Через этот редуктор дополнительный воздух будет поступать в ваш скафандр и достаточно понизит его температуру, не беспокойтесь!

— Я и не беспокоюсь, — Дэниэл едва смог выжать из себя ответную кривую улыбку. — Большое вам спасибо!

Какого черта! Чука и Красное Перо благодаря своим расовым особенностям могли передвигаться почти обнаженными по открытым пространствам этой планеты, не испытывая при этом никаких затруднений. А ему требовался специальный костюм, противостоящий жаре, — мало того, они установили для него тент и дополнительную подачу воздуха, без которых сами могли свободно обходиться!

Бордман чувствовал себя чужаком, к тому же громоздкое одеяние дьявольски напоминало скафандр для глубоководных погружений… Какая несправедливость, черт побери! В конце концов, именно его предки затеяли когда-то на Земле то, что называлось Великой Колонизацией, каким-то образом они умудрялись выдерживать и убийственную жару Индии, и сушь Африки, и малярийные болота тропических островов… Неужели с тех пор белая раса так выродилась и ослабела?

— Вы готовы, господин Бордман? — заботливо спросил Ральф. — Можно двигаться?

— Да!

Гладкость каменистой почвы оказалась на поверку более чем относительной. Гусеничный вездеход дергался, ревел, то и дело заваливался на бок. Машину бросало из стороны в сторону, и Бордман, трясясь в седле под тентом, словно на старинной карусельной лошадке, тщетно пытался представить себя потомком прежних великих колонизаторов. «Несите бремя белых, сумейте все стерпеть, сумейте даже гордость и стыд преодолеть», — так, кажется, писал любимый поэт его жены Киплинг? Но можно побиться об заклад, что этому Киплингу никогда не приходилось пользоваться таким идиотским средством передвижения! Дэниэл уставился прямо перед собой, стараясь вообще ни о чем не думать.

— Эти боковые щиты, — вежливо объяснил доктор, — позволяют ехать с большими удобствами. Тент сверху защищает от прямого солнечного света, а щиты — от отраженного. Здешнее солнце сожгло бы вашу кожу, даже если бы его лучи прямо не воздействовали на вас.

Бордман с трудом подавил желание сообщить Чуке свое мнение об этих «удобствах».

Вездеход продолжал двигаться. Вот и первая дюна, не слишком большая для Ксоса, примерно сто футов в высоту. Они поехали наискось, резко наклонившись набок, и достигли вершины дюны, где песок закручивался, образовывая нечто вроде песчаного водоворота. Гусеницы забуксовали, и Дэниэл внезапно осознал, что пески на Ксосе — это и впрямь настоящие океаны. А дюны — волны, двигающиеся с относительной медлительностью, но с неотвратимой разрушительной силой цунами. Ничто и никто не может противостоять песку. Ничто и никто!

Они путешествовали по дюнам около двух миль, прежде чем начали взбираться по горному склону. И Бордман увидел во второй раз — первый раз он видел это через иллюминаторы посадочной шлюпки, — как из пролома в горной стене, словно водопад, сыпался песок. Дальше им встретилось множество подобных водопадов. («Пескопадов», — мысленно поправил себя Дэниэл.)

Вездеход вскарабкался на невероятно изогнутый каменный уступ, чьи бока были слишком круты для того, чтобы на нем мог задержаться песок.

Окружающий ландшафт походил на кошмар. Цвета здесь были самые невероятные, но пустота, безжизненность, заброшенность вокруг подавляли. Совершенно бесполезно искать здесь самые чахлые кустики или хотя бы жалкие стебельки травы.

Путешествие уже длилось час, пока наконец вездеход не оказался на вершине полуразрушенного хребта и, проехав еще сто ярдов, остановился.

Здесь не было больше камней. Здесь не было долины. Не было какого-либо спуска. Зато здесь был песок.

ОЧЕНЬ МНОГО ПЕСКА.

Перед ними, насколько хватало взгляда, расстилалось одно из песчаных плато, встречавшихся исключительно на Ксосе. И Бордман подумал, что самое невероятное предположение насчет их происхождения, скорее всего, как раз самое точное. Ветра, дующие на планете, несли песок так, как в остальных мирах они несут влагу, пыль, семена. Когда же на их пути оказывались горы, ветра опускались в долину между ними, она в конце концов заполнялась песком доверху и…

— Итак? — сказал Бордман своим самым занудным официальным тоном, оглядывая песчаную пустошь вокруг. — Вы хотите сказать, что мы прибыли на место?