О да, профессор! - Аля Кьют

Озадаченная, я вернулась на кухню и застала неожиданную картину: Матвей за работой.

Оказывается, он носит очки в черной оправе, когда читает или пишет. Хорошо, что он ни разу не надевал их в университете. А то этот взгляд поверх оправы… Ох.

— Прости, увлекся, — улыбнулся он, убирая ручку и ежедневник. — Давно там стоишь?

Его рука потянулась к дужкам, а я тут же сказала:

— Очки оставь.

— Что?

Подошла к нему и поцеловала, а потом опять посмотрела на него.

— Почему я никогда не видела тебя в очках?

— Потому что они нужны мне для работы, чтобы разобрать свой мелкий почерк. Дурацкая привычка делать черновики от руки, а только после набивать их на компе.

— Благослови Господь твоего окулиста.

— Марго, — расхохотался он. — Хватит смотреть на меня так. Тебе нужно еще день-два, чтобы сначала прийти в себя.

Я сразу сникла.

— Как раз к понедельнику?

— Получается, так. Эй, ты ведь не собираешься снова рыдать?

— Нет, просто… Как мне вести себя теперь? На лекциях? В жизни?

— Как обычно. Ты по-прежнему будешь забивать на учебу, а я — на тебя злиться. Только теперь у меня есть действенный метод, как заставить тебя учиться.

— О да-а-а… А если серьезно?

Матвей нахмурился и стащил очки, швырнув их на исписанные страницы ежедневника.

— Не знаю, — честно ответил он. — Будем вместе после пар. Буду привозить тебя к себе. Наверное, мне даже придется познакомиться с твоими родителями, чтобы тебе не пришлось им постоянно врать о подруге.

— Мама будет в шоке. Она у меня… сторонник консервативных взглядов на жизнь.

— Ладно, — медленно кивнул Мефистофель. — Сделаю все, что смогу, главное ты учись, Марго.

Наша песня хороша — начинай сначала.

— Не закатывай глаза, — пресек Мефистофель. — Серьезно, ты говорила, что хочешь перевестись на журфак. Сейчас самое время напрячься, сдать хвосты и все будет в твоих руках. Если переведешься, нам даже не нужно будет скрываться.

— А ты вообще надолго на филфаке? — кивнула я на его черновики. — Ты разве не завязал с книгами?

— Почти завязал. На филфак меня сослал издатель, когда я за год шароебства не выдал ничего путного. Только и делал, что тусовался по клубам и… много пил, короче.

Я сузила глаза. Воспоминания о вчерашней силиконовой блондинке промелькнули перед глазами, меняя вектор настроения с плюса на минус.

— Ах, вот кем была та силиконовая уточка, которая тебя чуть не проглотила. Твой привет из прошлого?

Матвей скривился, как от зубной боли.

— Забудь, Марго. Это не стоит твоих нервов. Если бы я хотел, я бы уехал из клуба с ней, а не бегал вокруг тебя с ведром.

— Спасибо, что напомнил про ведро. Я только почувствовала себя человеком. Матвей опять хохотнул и притянул меня к себе.

— Невыносимая девчонка, просто не-вы-но-си-ма-я!

— Я вас тоже…

Ой. Хотела пошутить, называется. Кляп мне в зубы!

— Я вас тоже не-на-ви-жу, да.

Хреново выкрутилась, но это я дала, конечно, жару. Признаваться сразу в любви, Мефистофель аж опешил. Я — не меньше.

— Побудешь у меня еще или едем? — прошептал он.

— А ты наденешь свои очки?

— Вообще да, я хотел добить план первой главы. Кажется, у меня снова появилось вдохновение.

— Действительно будешь писать академку? — удивилась я. — Прости, что подслушала. Ты громко говорил.

— Это будет самая мрачная академка из всех, Марго, вот увидишь.

— Окей, я останусь на час-два. Никогда не видела писателей в их естественной среде обитания.

А еще очки опять же. Интересно, а я смогу заставить его ходить голым и в очках?

— Спасибо, а потом сразу едем.

— Конечно, мне же еще высылать план курсовой на почту одному надоедливому профессору. Черт, как я могла забыть!

Матвей зарычал и развернул меня спиной к себе, а лицом к книжному шкафу во всю стену.

— Ни в чем себе не отказывай, — пробормотал он, вжимаясь в мои ягодицы.

Я выгнулась сильнее, ощутив, как твердеет его член в штанах. С губ Матвея сорвался сдавленный стон.

— Нам надо работать, Марго.

— О да-а-а, — протянула я, шевельнув бедрами. — Удачи.

И отправилась выбирать книжки.

Я отвез Марго домой только вечером. Не было сил отпустить ее раньше.

Мне нравилось присутствие этой вредной девчонки в моем доме. Раньше я с трудом переносил ночевки девиц, позволял им оставаться исключительно ради утреннего быстрого секса. Или минета в идеале. Но Маргариту совсем не хотелось выгонять. Она одним своим присутствием наполняла квартиру уютом, а меня вдохновением.

Чудные дела.

Я сказал про академку Бруштейну, в шутку и издевательств ради, разумеется, но в голове сразу же нарисовались и стали оживать герои. Я слышал голоса, видел лица, а потом и целый мир возник в воображении буквально за несколько минут. Ели это не просветление, то что же?

Видимо, путь к новым мирам лежал не через воздержание, а через классный секс. Или нечто большее? Хотя Марго изо всех сил делала вид, что ей ничего кроме члена от меня не нужно, я сам уже не мог просто отправить ее домой, а потом прислать открытку «Поздравляю c дефлорацией», благополучно позабыв о нашей близости. Нет, я не хотел этого. Вообще не хотел быть легкомысленным ебарем, которым прекрасно себя чувствовал до этого.

С ней все иначе. Острее. Больше. Сильнее. Ярче. Разве можно к этим ощущением относиться безответственно, разбрасываясь и распаляясь?

Я хотел Марго себе. Хотел сделать ее своей. Много раз. И надолго. Похоже, она была не против. Даже не спорила, хотя я навалил на нее сразу и много. Встречи, тайны, знакомство с родителями. Вряд ли они будут счастливы узнать, что их дочь спит со своим преподом, но все лучше, чем скрываться и врать. Хватит и того, что до конца года нам придется шифроваться в университете.

Мы долго целовались в машине. Не мог ее отпустить. Странный диссонанс. Я не хотел прекращать касаться, обнимать и целовать эту чертовку, но одновременно мечтал, как сейчас приеду и засяду за книгу.

Марго не выдержала первой и полезла ладошкой мне под майку. Если она нырнет за пояс джинсов, я слечу с катушек и возьму ее прямо в машине на парковке у ее подъезда, под ярким фонарём. То-то будет веселье.

Слава богу, Маргарита скользнула пальчиками вверх, царапнула ноготками по груди. Я шумно выдохнул и оторвался от нее.