История под знаком вопроса - Евгений Габович
Шрифт:
Интервал:
«Вот тебе примерная информация, допустим из 8974 года. При раскопках пустыря на окраине Ибанска геологи ошибочно обнаружили более десяти миллионов кубометров человеческих костей. По современным масштабам эта цифра незначительна. Но поскольку население Ибанска в ту эпоху было в несколько раз меньше, такое массовое захоронение, естественно, не вызвало никакого интереса в кругах специалистов. Благодаря усилиям большого коллектива исследователей и общественности удалось не найти объяснения тому факту, что во многих черепах в затылочной части имеется круглое отверстие, а лобные доли забиты трухой оптимизма и иллюзий. Были предприняты попытки возродить реакционную теорию реального существования Хозяина-Хряка. Но они были заблаговременно пресечены. Методом мученых атомов было установлено, что если бы такое захоронение и было на самом деле, то оно относилось бы к более позднему, постхряковскому периоду. С помощью первоисточников ученые доказали, что такого захоронения на территории Ибанска вообще быть не могло. Осуществленные затем новейшими методами закопки пустыря лишний раз подтвердили правильность нашей теории. Ну как? Рассчитывать на потомков просто глупо. Правда о прошлом возможна только тогда, когда она не вызывает эмоций. Если прошлое вызывает эмоции, оно непознаваемо».
Хронология в Ибанске играла достойную этой преточной науки заурядную роль. Отношение к ней было почти средневековое, пренебрежительное, подсобнo-прагматическое. Ну, прямо как в «Хронике» Шеделя. С делением всего прошлого на периоды (эры, века), без особого интереса к точным датам. Конечно, историческая периодизация — вещь субъективная, как мы видим на примере сверхточной Дефиниции периода средневековья в ТИ. Для одних Средние века кончились с завоеванием Константинополя «турками», для других продлились еще пару лет до изобретения книгопечати, для третьих средневековье длится до начала Реформации, а о четвертых и говорить не будем. Не было полной четкости с периодами истории и в ибанском ее варианте:
«Западные историки периодом Растерянности называют промежуток в истории Ибанска, расположенный в промежутке между промежутком, когда заведующим был Хозяин, и промежутком, когда хозяином стал Заведующий. Но у западных историков неправильный метафизический метод и ошибочная идеалистическая теория. Потому они не поняли главного, а остальное запутали. Ибанские историки единодушно отвергают существование периода Растерянности на том бесспорном основании, что в истории Ибанска был, есть и будет только один период, — период Процветания. В Ибанске различают две ступени — низшую и высшую. Но это — ступени, а не периоды. Ступени характеризуются понятиями «ниже» и «выше», а периоды — понятиями «раньше» и «позже». Поскольку высшая ступень еще не наступила и все время откладывается по уважительным причинам, низшая ступень временно исполняет обязанности высшей. Так что она, по приказу, выше всего того, что было и есть там у них на Западе. И никакого деления на периоды уже не требуется. Западные историки ничего этого, конечно, не знают и умышленно замалчивают в угоду капиталу. Одним словом, периоды Хозяина и Заведующего принципиально не различаются и имеют одну и ту же генеральную линию».
Впрочем, долго на одних только периодах, эрах и прочих неточностях не просидишь. Пришлось со временем и влюбленным в традиционную историю ибанцам заняться датировкой если не всех событий своей истории, то, по крайней мере, самых важных, связанных с жизнью любимых вождей:
«На чрезвычайных съездах стали устанавливать даты жизни и правления очередного Заведуна и осуществленные под его мудрым руководством мероприятия. Это было огромное достижение. До этого каждый новый заведующий поносил предшественника, присваивал себе все то, что было сделано хорошего при нем, и сваливал на него все плохое, что натворил сам новый заведующий. Убедившись в том, что судьба предшественника есть твоя судьба, заведующие решили начать отдавать должное предшественникам и, тем самым, себе. Поскольку каждый последующий заведующий был на голову выше предшественника и делал шаг вперед, благодаря этому нововведению начался неудержимый прогресс. Ибанцы при этом настолько разогнались, что даже не заметили, как перегнали Америку и оставили ее где-то далеко позади. Пришлось вернуться обратно, так как за Америкой надо было глазеть в оба».
Не пора ли и традиционной истории вернуться назад и начать глазеть в оба на подозрительно длинный список исторической номенклатуры. А не то перегонит ее историческая аналитика и побегут сарацины — традиционалисты присваивать себе ее научные достижения на ниве выверки моделей прошлого.
Не следует думать, что одна только советская историческая наука и одно только публичное изнасилование прошлого тоталитарными режимами XX века вдохновляет писателей на художественные произведения про исторические фантазии. Средние века в этом смысле тоже весьма привлекательны, тем более, что и сами эти века во многом выдуманы, фантомны и потому инспирируют писателя, даже если он и усвоил религиозную веру в действительность этих веков…
Александрия — «почти священное место, юдоль земного рая, пристанище Грааля» расположена… в Пьемонте, пишет переводчица четвертого из написанных историком Умберто Эко исторических романов «Баудолино» (Эко У. Баудолино. Симпозиум. М., 2003) Елена Костюкович в своем послесловии к русскому изданию книги. И дело даже не в том, что Александрия есть не только в Египте, но и в Бразилии, в Румынии, и в ЮАР, и на Украине, и в России (в Кировской области и в Ставропольском крае). Географическое название Александрия встречается и в Австралии, и в США, по крайней мере, в двух федеральных штатах (кроме того, в США есть еще и Александрия — Бей), так что никаких Александров Великих не хватило бы, что поосновывать все эти города его имени. Дело в том, что как раз Александрия в Пьемонте должна озадачить современных географов, которые о таковой скорее всего никогда ничего не слышали. Городишко сей не прорвался на страницы Атласа мира и только подробные итальянские карты отмечают его мельчайшим шрифтом.
Главный герой писателя, давший свое имя названию романа, сравнивается многими критиками с самим Умберто Эко и еще с Пиноккио, который в итальянской традиции близок к немецкому Мюнхгаузену. Пиноккио всегда лгал, лжет Умберто Эко, оживляя легендарного Фридриха II и крестовые походы, которые просто не могли иметь место в отводимое им ТИ время, лжет про едва ли уже выдуманного к XII веку пророка мусульман, лжет, когда говорит об останках Карла Великого, якобы погребенного в Аахене. Лжет и Баудолино но все его выдумки, вся его лживая информация принимается всеми вокруг него за чистую монету, становится частью истории. Баудолино — осознанно или только подспудно осознанно — образ лживого историка средневековья, которому не о чем писать правдиво за полным отсутствием реальной информации и который поэтому лжет, лжет и лжет, превращая ложь в свое основное занятие, в источник существования и в важную компоненту мировой культуры.
Обычно я предпочитаю говорить о выдумывании истории, о ее творческом созидании, даже о ее стихосложении, но Костюкович употребляет слова ложь и лжец. И мне остается только склонить голову перед авторитетом глубоко проникшего в сложный стилистический космос Умберто Эко знатока итальянского. «Крестьянский мальчик Баудолино — уроженец тех же мест, что и сам Эко, — волей случая становится приемным сыном Фридриха Барбароссы. Это кладет начало самым неожиданным происшествиям, тем более, что Баудолино обладает одним загадочным свойством: любая его выдумка воспринимается людьми как чистейшая правда..».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!