Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I - Алла Бегунова

Командир эскадрона Н. А. Дуровой майор Михаил Михайлович Станкович происходил из штаб-офицерских детей Екатеринославской губернии и службу начинал кадетом в 1787 году в Мариупольском легкоконном полку в возрасте 20 лет. Также из штаб-офицерских детей был и другой офицер, упомянутый ею в книге, — штабс-ротмистр Григорий Иванович Горич, выпускник Корпуса чужестранных единоверцев. Он был родственником известного генерала екатерининской эпохи И. П. Горича и некоторое время служил в его штабе адъютантом, но потом перешел в Чугуевский регулярный казачий полк и при расформировании его, в 1802 году, — в Павлоградский гусарский. С павлоградскими гусарами Горич участвовал в сражении при Аустерлице и там попал в плен к французам. В Россию он смог вернуться через два с половиной года. По высочайшему повелению он был определен в Мариупольский гусарский полк тем же чином, то есть поручиком, но вскоре получил повышение и стал штабс-ротмистром. Горич был не только прекрасно образованным офицером (он знал французский, греческий и итальянский языки), но и настоящим храбрецом. За битву при Бородино его наградили орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом.

Возможно, что у Горича при определении на службу никто и не спрашивал одного важного документа — свидетельства о дворянстве. Но у корнета Михаила Васильевича Дейнеки, сына обер-офицера из Екатеринославской губернии Алексопольского уезда, этот документ при поступлении в Мариупольский гусарский полк потребовали. «Свидетельства о дворянстве не представил» — отмечено в его формулярном списке. Потому, вероятно, его восхождение по служебной лестнице было таким медленным: рядовой в 1782 году, унтер-офицер — в 1795 году, корнет — в 1807 году.

О дворянской грамоте, которая могла бы облегчить ее производство в офицеры из унтер-офицеров Польского конного полка, тревожилась и Надежда Андреевна: «Произведут ли меня в офицеры без доказательств о дворянстве? А как их достать? Наша грамота у дядюшки, если б он прислал ее! Но нет, он не сделает этого!» Между тем документ находился вовсе не у Н. В. Дурова, младшего брата ее отца, проживавшего в Санкт-Петербурге, а именно в Сарапуле, у самого Андрея Васильевича Дурова, сарапульского городничего. Отправляя в столицу для поступления в учебные заведения Евгению Дурову, младшую сестру героини, и ее сына Ивана Чернова, А. В. Дуров приложил к своему прошению на имя императора не только свидетельства о рождении обоих детей, но и копию документа. Вот как она выглядела:

Едва ли император Александр I, встречаясь с Н. А. Дуровой, спрашивал об этой грамоте. Он и так верил, что героиня принадлежит к благородному сословию. Государь подтвердил ее привилегии, даровав ей чин корнета всего лишь после восьми месяцев солдатской службы в Польском конном полку. Однако в полковых канцеляриях к соискателям офицерских эполет относились гораздо строже и пометки о наличии дворянской грамоты, либо копии с нее, делали обязательно.

В частности, подробно описан этот документ в формулярном списке корнета Александрийского гусарского полка Ивана Ивановича Дабича: «Из дворян Новороссийской губернии, в доказательстве чего представил в полк грамоту, данную отцу его от той губернии за подписом губернского предводителя и уездных депутатов 1791-го года в Мае 1-го дня».

Вообще в Александрийском полку документацию вели более тщательно, чем в Мариупольском. Об этом можно судить по формулярным спискам офицеров. За 1804 год они сохранились полностью. Согласно штатам от 17 декабря 1803 года в 10-эскадронном гусарском полку с 1 запасным эскадроном должно было состоять: 1 шеф-генерал, 1 полковник, 1 подполковник, 3 майора, 8 ротмистров, 3 штабс-ротмистра, 21 поручик и 32 корнета. Налицо же в полку было: 1 шеф-генерал, 1 полковник, 4 подполковника, 4 майора, 9 ротмистров, 2 штабс-ротмистра, 23 поручика и 29 корнетов.

У александрийцев богатых офицеров было больше, чем у мариупольцев: из 73 человек 12 прямо для или опосредованно владели крепостными. Причем два из них: подполковник Осип Романович Добровольский, из польской шляхты, и корнет Геннадий Васильевич Болотников, из дворян Костромской губернии, имели достаточно крупные состояния — по 500 душ крестьян мужского пола. Второе место по богатству занимал корнет Сергей Александрович Бибиков, 17 лет от роду, «отставного майора города Москвы сын, за ним мужска пола в Тульской, Рязанской и Калужской губерниях 300 душ состоит». Братья Ольшевские Николай Данилович и Антон Данилович, ротмистр и штабс-ротмистр, белорусские дворяне, следовали за ним (за матерью их — 200 душ), далее шел ротмистр Станислав Янович Петровский, из польского шляхетства (150 душ) и корнет Антон Александрович Жуховицкий из дворян Минской губернии (за отцом его — 100 душ). Другие 6 офицеров относились к мелкопоместным дворянам (от 7 до 50 душ). Среди владельцев крестьян были и обер-офицерские дети, один из них — поручик Алексей Арсентьевич Надлачанин, 31 года от роду, который «поместье имеет и крестьян 30 душ в Новороссийской губернии Елисаветградском уезде, а что он точно из сего звания и принят в обер-офицерский чин, о том данный отцу его из Государственной Военной Коллегии от 31-го Июня 792 года за № 8873-го об отставке аттестат представил». Корнет Герасим Михайлович Анисимов, 24 лет от роду, земляк Надлачанина и тоже выходец из обер-офицерских детей, «в Новороссийской губернии Елисаветградском уезде недвижимое имение имеет и 7 душ крестьян, о чем свидетельство представил». Остальные офицеры полка, включая шефа и единственного среди них титулованного дворянина генерал-майора графа Карла Осиповича де Ламберта, прибывшего в Россию из Франции в 1793 году, крестьян не имели.