"Черный пояс" без грифа секретности - Александр Куланов

Сильнейший психологический стресс, пережитый японцами в результате внезапного для большинства из них поражения в войне, находил порой самые неожиданные проявления. В 1950 г. буддийский монах сжёг один из красивейших храмов страны — «Золотой павильон» Кинкакудзи. Пожар великолепного сооружения можно было считать своеобразным символом крушения прежней Японии, точно так же как и его восстановление в 1955 г. — знаком возрождения и началом строительства новой, совсем иной страны. Но еще прежде, чем над крышей Кинкакудзи поднялось золотое изваяние волшебной птицы Abo — Феникса, произошло воскрешение, казалось бы, вновь, как и в конце XIX в., безвозвратно утраченных боевых искусств.

«Постепенное возрождение занятий всеми дисциплинами началось с того момента, когда в 1947 г. союзные державы решили сохранить некоторые классические будзюцу и создать новую современную дисциплину, тайхо-дзюцу (искусство задержания), в качестве мер по самообороне, необходимых при подготовке японских полицейских для довольно децентрализованной системы охраны правопорядка в Японии. В следующем году кэндо и дзюдо были признаны необходимыми для обучения личного состава правоохранительных органов дисциплинами; и уже переориентированные в сторону спорта эти современные дисциплины стали доступны для широкой публики. Вначале к этим, ставшим спортивными, дисциплинам японская общественность относилась довольно настороженно, и занятия ими не нашли широкого распространения. Однако их популярность стала расти, когда служащие в различных родах вооруженных сил поголовно увлеклись кэндо, дзюдо, каратэ-до и айкидо; многие японские специалисты жили за счет обучения этим дисциплинам», — писал об этом свидетель тех событий Донн Дрэгер[68][69].

Процесс запрещения основных японских будо — дзюдо, кэндо, кюдо и каратэ — шёл непросто, и точно так же нелегко решался вопрос их восстановления. До сих пор эта история выглядит изрядно запутанной даже для самих японцев. Основным камнем преткновения в ней служат два момента: насколько серьёзным было это запрещение и какими именно видами будо нельзя стало заниматься. Даже поверхностный анализ имеющихся документов ясно показывает, что сформировавшееся сегодня среди поклонников боевых искусств, как на Западе, так и в самой Японии, представление о «жестоких карательных мерах» против боевых искусств, строжайшем запрещении практиковать что бы то ни было кому бы то ни было, не имеет под собой никаких реальных оснований. Имидж будо, как пострадавшей от послевоенных репрессий части национальной культуры обусловлен скорее виртуальной или психологической, чем реальной, составляющей. Японцы, таким образом, под давлением победившей силы признали свою неправоту, поражение и необходимость «покаяться в грехах». Они лишь исполнили своеобразный ритуал очищения, прежде всего, в своих собственных глазах. Своеобразным, растянутым во времени на многие десятилетия, покаянием стало и акцентирование внимания неофитов, в том числе и иностранных, на тяжёлом ударе, который якобы выдержали японские боевые искусства. Но что же, помимо ритуализированного покаяния, произошло на самом деле? А вот что.

Оккупационные власти в лице Верховного командования силами союзников в Японии (то есть, по существу, командование американским контингентом и лично генерал Дуглас Макартур) запретили лишь преподавание и обучение в школах и университетах кэндо, дзюдо, кюдо и каратэ: «Классические виды спорта, которые поощряют военный дух, такие как кэндо, должны быть полностью удалены из программ. Физическая культура не должна быть связана с сэйсин кёику (духовным образованием)»[70]. Эта установка американского командования принципиально важна! Согласитесь: удаление будо из программ обучения в школах и университетах и тотальный запрет единоборств — не совсем одно и то же. Нельзя не отметить, что для российского читателя — любителя единоборств эта ситуация должна быть по-особому понятна, близка и волнующа. Во времена Советского Союза, через полтора десятка лет после самого появления каратэ и вскоре после начала проведения соревнований по этому виду единоборств, история его развития была прервана Указами Президиума Верховного Совета РСФСР № 6/19 и № 6/24 «Об административной и уголовной ответственности за нарушение правил обучения каратэ» от 11 ноября 1981 г. Тогда же было принято и изменение к ст. № 219/1 Уголовного Кодекса РСФСР — об уголовной ответственности за «незаконное обучение каратэ». Через два с половиной года Спорткомитет СССР издал приказ № 404 «О запрещении обучения каратэ в спортивных обществах». И здесь налицо было запрещение преподавания, а не запрет на тренировки, но принципиально важным нам кажется отметить, что в Советском Союзе запрещение преподавания могло повлечь автоматическую, хотя и негласную, ликвидацию практики. Этого не произошло по причинам, которые никак не мог предусмотреть ни Спорткомитет, ни МВД, но это тема другого исследования. Безусловно, в любом случае сложно представить себе тренировку без преподавания и учеников без учителя, но в советском варианте ситуация оказалось особенно сложной. Кризис застиг у нас единоборства на подъеме, когда роль наставника, методики (и без всякого запрещения практически полностью отсутствовавшей) была особенно важна и востребована: нет учителя — нет занятий. Что и говорить: многие помнят, что в те годы любой человек с чёрным поясом казался непревзойдённым мастером, а тренировки порой вели те, кто сам начал заниматься лишь несколько месяцев назад!

В Японии 1945 г. всё выглядело вроде бы очень похоже, но на поверку оказалось совсем иначе. В стране имелось неколько миллионов профессиональных будока, сотни выпускников Будо сэммон гакко (школа прекратила свое функционирование с 1946 г.), которые могли продолжать тренировки, невзирая на запрет, так как эти занятия никак не были связаны с проблемой преподавания в школах или университетах. Обладая довольно высокой квалификацией и продолжая заниматься сами по себе и не будучи, в отличие от бывших самураев начала периода Мэйдзи, зависимыми материально от своих занятий, они сравнительно легко могли пережить запрет и, собственно, именно так и произошло.

Второй, для многих не вполне ясный и сегодня, вопрос относится к видовой сфере ограничения занятий. Запрещено было преподавание всех видов будо, но по одному из них — каратэ — потребовалось особое разъяснение специалистов американского штаба и японских сановников: «Да, каратэ тоже запрещено»[71]. Однако классическая современная трактовка той истории изложена в нашем интервью с известным каратэка Танака Тёго: «Традиционные виды японских будо — кэндо и дзюдо — были запрещены тогда оккупационными властями. Американцы, напуганные пилотами смертниками камикадзэ, опасались, что с помощью практики традиционных будо японцы будут поддерживать в себе самурайский дух бусидо, и “закрыли” кэндо и дзюдо… Но вот что интересно: всё это время каратэ оставалось открытым, оно было разрешено, оно существовало!»[72]Сегодня мы знаем, что это не так, — вроде бы запрещено было практически всё, но… как-то нерешительно и, повторимся, сам запрет действовал лишь на преподавание и только в школах.