Плод чужого воображения - Инна Бачинская

– Художник, – морщась, сказал Доктор. – Богема. Это вы еще Иричку, Олег, не видели. А Зина – дурнушка при красотке-сестре. Не понимаю, почему она с ними, что за жизнь втроем… Ох! – Доктор поморщился и потер затылок.

– Плохо? – посочувствовал Монах. – Можно поправиться. Хотите, Владимир Семенович? У меня есть.

– Да у меня тоже есть, – сказал Доктор. – Не хотелось бы с утра, как-то не комильфо. Ну, богема!

– А мы по капельке!

– Ну, разве что…

Монах побежал на кухню за рюмками…

– А эти новые, вбросы… вы их раньше видели? – приступил он к делу.

– Не видел.

– И никто из вашей спетой компании раньше их не знал? Как они вообще попали к вам?

– Никто не знал. Как попали? Разве я не рассказывал? Пришли на огонек и заявили, что теперь живут по соседству. Там дача много лет пустует, сад зарос бурьяном до крыши. Оказывается, Денис внук старика, который давно умер. Они временно переселились, так как в их квартире ремонт. Пришли с бутылками. И пошло-поехало.

– А его жена?

– Иричка? Вздорная и скандальная особа, я бы не удивился, если бы узнал, что они дерутся. Они и за столом, при чужих, все время цапались. Зина для них вроде отрезвителя, как я понимаю. Спокойна, немногословна… Ну да вы ее видели.

– Видел. Отрезвитель-вытрезвитель. А чем занимается Иричка? Это Ирина, как я понимаю?

– Должно быть. Представилась: «Иричка». У нее спа-салон, название еще такое мудреное… Не запомнил. А Денис работает в отделе главного архитектора города, проектирует фонтаны.

– Фонтаны?

– Так он сказал.

– А как их восприняла ваша компания?

– Как? – Доктор задумался; пожал плечами. – Инесса не очень, сами понимаете, соперница. Полковник как мужчина… гм… в хорошей форме, пожалуй, обрадовался. Мастеру они не понравились, он у нас… традиционалист и слегка домостроевец. Степану Ильичу, нашему налоговику, пожалуй, тоже пришлись не по нраву. Он мужчина серьезный, а Денис – разгильдяй. Да и супруга его та еще штучка! Любаша… – Доктор улыбнулся. – Любаша всем рада, добрая душа.

– То есть Инесса не знала раньше ни Иричку, ни Дениса? – давил Монах.

– Похоже, нет. А что?

– Интересная у вас компания, – невпопад заметил Монах. – Я теперь понимаю, почему вы тут все лето.

– Интересная… – Доктор рассматривал Монаха, словно видел впервые. – Вы, Олег, спросили, и я вспомнил. Иричка знала Инессу! – Монах сделал стойку, на лице его обозначилось выражение: «Ага! Вот оно!» – Они учились в одной школе. Представляете, сколько воды утекло? Она с этакой ухмылкой сообщила, что Инесса старше и… как бы это помягче? Не отличалась благонравием, одним словом.

– Это серьезно, – сказал Монах. – А что Инесса?

– А Инесса отрезала, что не помнит ее. Я еще подумал, что она никогда не простит упоминания о возрасте. Женщины! Готовы убить друг дружку из-за всякой ерунды… Никогда не взрослеют. Вы как философ не находите?

– Мы тоже не взрослеем, – сказал Монах. – У нас свои игрушки.

Доктор покивал, соглашаясь…

…Новые соседи в тот вечер так и не появились. Были все свои, и еще гость Доктора, Олег Монахов, очень необычный человек. Философ и путешественник. Любаша спросила, видел ли он буддийского ламу, и Олег рассказал, что был на богослужении в их храме, куда пускают всех желающих.

Инесса сидела молча, бледная, куталась в цыганский платок. Полковник не спускал с нее глаз. Да и этот, новый, тоже стрелял глазами. Степан Ильич… тоже какой-то сам не свой. Насупленный, молчит. Он всегда говорит мало, а тут вообще.

А вечер выдался на славу! Полнолуние! Луна такая, что прямо все в душе переворачивается, жалость какая-то, томление… Маттиола и ночная красавица распустились, воздух… не знаю! Надышаться нельзя! И лягушки… прямо помирают от любви!

– А пошли смотреть на русалку! – вдруг выпалила Инесса.

– Пошли! – подхватила Любаша. – Я давно хотела. Если они есть, то только тут, у нас. Лариса! Девочки!

– Люба! – произнес Степан Ильич.

– Доктор! Полковник! – не унимается Любаша. – Олег, скажите им!

Уже Олег! Понравился ей философ, чувствую, так и кидает косяки и краснеет! А чего? Он мужчина видный и умный и, главное, необыкновенный – путешественник!

– Давно хотел посмотреть на русалку, – говорит он. – Мой дед был влюблен в русалку, клялся, что видел их собственными глазами… Тем более полнолуние. Луна притягивает русалок.

– Женщин она тоже притягивает, – говорит Инесса, ни на кого не глядя.

– Потому что женщины и русалки одного племени, любят бродить ночами по своим тайным делам…

Во завернул! Причем странно так, вроде с умыслом, вроде знает что-то. А все почему? Хочет понравиться Инессе. Давно заметил, при ней все женщины тускнеют, а мы, мужики, глупеем. Даже в русалок готовы поверить…

– Пошли! – вскочила Любаша.

И пошли мы все на берег смотреть на русалку. Впереди летит Инесса, юбки цыганские развеваются, за ней моя Лариса и Любаша, следом мы не отстаем: Полковник, Степан Ильич, Доктор, путешественник Олег и я. Куда же мы от них. Адвоката нашего только не хватает, не пришел, занят, видать.

…Пришли. Сидим на теплом еще песке. Луна, светло как днем, только свет оловянный, белесый. На той стороне – луга, сколько глаз хватает; чуть туман над землей стелется. Лес чернеет на горизонте. Ночь теплая, тихо, иногда рыба плеснет. Ждем русалку. Олег прямо впился в Инессу взглядом. Смотрю, Степан Ильич Любашу приобнял, она ему голову на плечо положила. Тут Лариса меня за руку берет. Мы с ней за руку только в молодости ходили. На лице Инессы такое выражение… как бы это сказать… вроде чуда ждет! Я вздохнул неприметно. Красивая женщина! И вдруг как брызнет в меня взглядом, со значением – меня прямо жаром окатило, прямо перевернуло всего! И дрогнула уголками губ, и отвела глаза…

…Я ей как-то в прошлом году замок чинил. Попросила по-соседски. Пришел с инструментами, все честь честью, повозиться пришлось. Замок старый, новый легче поставить. Она говорит, ладно, я куплю новый, а пока, если можно, этот…

Сделал. Инструменты сложил, собираюсь на выход. Она ко мне подходит… а у нее в домике сени узкие, не разминуться. Подходит, стоит совсем близко, пахнет от нее сладко, смотрит в глаза и говорит – спасибо вам, Петр Андреевич, а губы вздрагивают. И так она это говорит, от этих сочных ее губ теряю я голову, сгребаю ее, притягиваю к себе, и мы начинаем целоваться! Она меня обнимает, руки горячие, сильные, а во мне все клокочет! Никогда еще у меня так не было. Не помню, как мы оказались в спальне, даже дверь не сообразили запереть…

Короче, ушел я от нее только под вечер. Хорошо, что Лариса в городе осталась. На другой день как пьяный, ни о чем другом думать не могу, все представляю, как мы с ней… И не верю, что было. Все во мне горит, места себе не нахожу, за что ни возьмусь, все наперекосяк. Не выдержал, побежал к ней, а там закрыто. Доктор у себя сидит на веранде, газету читает. Увидел меня и говорит: а Инесса в город уехала, из театра позвонили. А у меня от звука ее имени в глазах помрачение, стою дурак дураком, слова сказать не могу. Наконец пробормотал что-то насчет замка – вроде как проверить пришел. Заходите на чай, приглашает Доктор, вы ведь сегодня бобылем. А я на него вылупился, не могу понять, о чем он. Ларисы вашей не видно, говорит, не приехала, вот мы и посидим на пару. Отговорился работой, пошел к себе. Рухнул на койку, лихорадка, трясет всего… Ну, прямо как пацан зеленый! Думаю – это она нарочно уехала, вроде как намек дала: все! Забудь. А как такое забудешь?