Синдром Алисы - Эли Фрей

Как могла Соня это сделать?

Ей же всего пятнадцать… Это очень мало. Еще меньше года назад мы заполняли девчачьи анкеты, ели мороженое на праздниках под столом, спрятавшись под скатертью. Сидели на ее подоконнике, пили гриб и болтали о мальчишках. Да, конечно, мы воображали себе разные штуки в головах, которые могли бы сделать с мальчишками, но это было понарошку. А сейчас Соня сделала это по-настоящему.

Как она могла?

Она ведь еще смотрит канал Дисней! Правда, никому не признается, но я знаю, что смотрит… и тайком собирает наклейки с далматинцами, но никому не показывает.

Мне казалось, что Пелагея догадывалась о том, что случилось, Соня уже успела ей намекнуть, потому что она особо не удивилась новости.

– И вы теперь встречаетесь? – спросила я.

– Что? – не поняла Соня.

– Ну, он предложил тебе встречаться после того, что произошло?

Мой вопрос Соню озаботил.

– Нет… Пока еще нет, – ответила она неуверенно.

Пелагея хмыкнула.

– Секс – это всего лишь секс, – сказала она, а я, видя, что подруга совсем расстроилась, сказала:

– Не волнуйся, он скоро обязательно предложит тебе встречаться.

Соня робко улыбнулась.

5.08.2014

22:42

Сегодня случилось кое-что важное. Мы с Соней были в гостях у Пелагеи, увидели, как живут близнецы, и узнали страшную тайну, которая омрачает жизнь их семьи и вообще не дает нормально жить.

Обстановка в квартире близнецов оказалась очень бедной… На линолеуме в коридоре огромные дырки, обои местами оторваны. Воняло чем-то кислым. На стенах и полу пятна и такая въевшаяся грязь, которая бывает на старых вещах и ничем их не ототрешь. И… остро чувствовался запах лекарств. Как будто мы попали в поликлинику.

– Разувайтесь и ступайте осторожно, – шепнула Пелагея. Мы пошли за ней. Справа была дверь. Пелагея обернулась и, сморщив лицо, помахала ладонью у носа.

– Там бабка. Оттуда смердит как из могилы. – Пелагея взяла с тумбочки флакончик духов и, щедро попрыскав дверь, пошла дальше. Мы с Соней ненадолго остановились у бабкиной двери и принюхались, но кроме запаха духов ничего не почувствовали. Очень хотелось заглянуть за дверь, меня распирало от любопытства, но я не осмелилась. Раз Пелагея не показала, значит, нам нельзя об этом знать. Может, она покажет нам чуть позже.

В квартире было три комнаты. В одной жила бабка, во второй – близнецы, в третьей – мама. Мы пошли в комнату близнецов. Я видела, как волнуется Соня. Сейчас она увидит комнату, где обитает ее возлюбленный.

Комната ничем не примечательная, мебели мало: две кровати, узкий длинный стол, шкаф, два стула, полки на стене. Много вещей валялось прямо на полу и в углах в кучках. Стол завален дисками, косметикой, учебниками.

– А когда придет Теодор? – спросила Соня. Пелагея махнула рукой.

– Поздно. Он до ночи сегодня где-то будет шляться. По своим таинственным делам ушел.

Пелагея включила музыку. Соня рассматривала книжки на полке. Я задала интересующий меня вопрос:

– Расскажи о своей бабке. Что с ней?

Пелагея поморщилась.

– Да паралич ее разбил, уже семь лет такая. Пойдемте, я лучше вам покажу это чудовище.

Мы с Соней испуганно переглянулись. Но мне безумно хотелось пойти туда и пощекотать нервы, и я видела, что Соне тоже.

Пелагея открыла дверь.

– Заходите, она дрыхнет.

В комнате бабки раздавался храп. Лекарствами тут пахло сильнее, чем в коридоре. А еще воняло мочой и дерьмом.

Соня зажала нос рукой.

– Вон эта туша, – показала Пелагея.

Мы увидели огромный бесформенный ком на кровати. Головы бабки мы не увидели – все тело было закрыто ворохом одеял. К кровати была приделана куча разных приспособлений – перекладин, веревок, подъемных механизмов. Рядом стоял медицинский столик на колесах и инвалидное кресло. На столике стояли стеклянные пробирки, лежали упаковки таблеток, шприцы.

– Идите сюда, – Пелагея подозвала нас к кровати. Мы подошли. Сердце стучало очень быстро, было так страшно, что тряслись коленки, мне казалось, что бабка сейчас вскочит и укусит меня. – Она не проснется, на снотворном.

Пелагея приподняла одеяло.

Жирное тело в сером халате. Халат был огромный, но тело еще больше – и на пузе он не сходился. Мы видели полоску панталон и участок рыхлого, бледного, со вздувшимися венами, живота. На голове волос у бабки почти не было. Щеки у нее такие огромные, что глаз почти не было видно.

– Она такая жирная! – удивилась я.

– Отъелась, сука.

– Она совсем не ходит?

– Не-а. Вон у нее кресло есть, она на нем передвигается.

– Но как же вы ее моете? И сажаете в это кресло?

– Уф, ужасно. Мытьем мамка занимается, я бы сразу сблевала. У нее специальная кровать, с туалетным очком и со всеми делами. Пойдемте отсюда, а то сейчас проснется, орать будет, что ей жрать пора.

Мы вернулись обратно в комнату Пелагеи. Она стала нам жаловаться на бабку. Сказала, как плохо ее семье живется из-за нее.

– Мать не может на нормальную работу пойти, так как все время надо быть поближе к бабке, из-за этого денег в семье – пшик, – рассказала Пелагея. – Все на ее лекарства уходит. Жрет она как лошадь, поэтому и на ее еду тоже уходит много. А уж сколько времени и сил у нас отнимает… с ней все время должен кто-то быть. Сейчас моя вахта, но я особо не церемонюсь – вколю ей снотворное, чтобы дрыхла целый день и меня не дергала. Но скоро проснуться должна. Она капризная такая, ужас. Прикиньте, утром ей кашу принесла, а она тарелку на пол скинула, сказала, что это дерьмо есть не будет. А я на это ответила, что пускай жрет тогда свои подгузники. И вколола снотворное.

Пелагея засмеялась, а я не могла найти слов, насколько вся ситуация казалась мне дикой… в моей семье всегда царит порядок и любовь и у Сони тоже. Я никогда раньше не была в гостях у семей вроде Пелагеи и не видела такую концентрацию нищеты и грубости.

– Вот теперь жду, когда подохнет. В день ее похорон у меня будет самый долгожданный праздник.

– А Теодор что? – спросила Соня. – Помогает?

– А… – Пелагея махнула рукой. – Дождешься от него. Он все на своей гребле. Бабка на мне и матери, в основном, конечно, на матери, меня она жалеет.

Мне стало жалко эту семью, Пелагею и ее маму, и несчастную бабушку тоже, и я очень рассердилась на Теодора. Этот парень был просто эгоистом!

Пелагея включила музыку громче, мы стали дурачиться и танцевать. Я не знаю, как получилось, но мы так осмелели, что снова вернулись в комнату бабки.

– Я вколю ей еще снотворного. Не хочу, чтобы она портила вечеринку, – сказала Пелагея. И мы с отвращением наблюдали, как она всаживает иглу в дряблое старушечье тело.