Растопить ледяное сердце - Шэрон Кендрик

– Несчастный ребенок. Он был до смерти перепуган.

– Ничего удивительного, – согласился Лукас, закрывая за собой дверь. – Никому бы не пожелал потеряться в Венеции, будучи семи лет от роду.

– Думаешь, он оправится?

– С ним будет все в порядке. Как ты себя чувствуешь?

Джессика кивнула с безмятежной улыбкой, хотя испытывала откровенное беспокойство. Они с Лукасом вернулись в ее номер, где в ведерке со льдом их ждала бутылка шампанского – подарок, доставленный от имени родителей Марко Пазолини. Перепуганные, отчаявшиеся родители встретили Джессику и Лукаса возле полицейского участка. Они кинулись обнимать сына, все еще крепко державшего Джессику за руку. Последовала трогательная сцена воссоединения семьи. Мама Марко сквозь слезы отчитывала непослушного сына, покрывая его лицо бесконечными поцелуями. Отец, как потом перевел Джессике Лукас, приглашал их воспользоваться его виллой на Сицилии, океанской яхтой, любым из его домов в Италии в любое удобное им время.

Беспокойство и драматические события вечера истощили Джессику больше, чем она предполагала. Ее охватила тревога и неуверенность. Ей казалось, что она не должна сейчас находиться в одной комнате с Лукасом. Их безумная ночь накануне казалась ей случайным событием, о котором она начинала сожалеть, не понимая, как должна вести себя дальше. Что, если Лукас бросится раздевать ее и вновь продемонстрирует чудеса сексуального искусства, как прошлой ночью? Ей не хотелось этого. Джессика стеснялась своей неопытности и боялась разочаровать его.

Она вспомнила инстинктивную реакцию Лукаса, когда они набрели на плачущего мальчика, – он заподозрил ловушку.

– Со мной все в порядке. – Джессика сняла жакет и села на стул, словно ноги не держали ее. Она подняла глаза на Лукаса. – Почему ты вдруг решил, что Марко – приманка для карманников? Мне кажется, для таких поспешных выводов не было оснований.

Лукас коротко и горько усмехнулся.

– Я слишком долго служил телохранителем, и подозрительность стала моей второй натурой. Мне надо было жить с этим. Когда работаешь на одного из богатейших людей планеты, угроза может возникать неожиданно, откуда не ждешь. Я испытал это на своей шкуре. Надо усвоить первое правило – не верить ни глазам, ни ушам, а главное, никому не доверять. Вещи не таковы, какими кажутся.

– Не представляю, как можно жить по таким правилам.

Лукас поднял брови.

– Стакан скорее наполовину полон, чем наполовину пуст?

– Вроде того, – кивнула Джессика.

– С другой стороны, такой подход защищает от разочарования. Если не лелеешь мечту, не страдаешь, когда она разобьется. – Он посмотрел ей в глаза. – Между прочим, ты прекрасно проявила себя. Обращалась с мальчиком совершенно естественно.

Джессика уловила в его голосе удивление.

– Не ожидал?

Лукас пожал плечами.

– Не замечал в тебе материнского инстинкта.

Джессика подумала, что он практически не сталкивался с таким явлением, как материнский инстинкт, потому вряд ли мог знать, что такая вещь существует. Для его матери на первом месте всегда стояли ее мужчины – она уж точно не обладала этим качеством. Вероятно, и Джессику он помнил как человека, полностью зацикленного на теннисной карьере.

– Не знаю, имела ли я этот инстинкт от рождения, но кое-что в жизни я усвоила, – медленно произнесла она. – Так сложились обстоятельства: пришлось заменить мать сводной сестре.

– Маленькая девочка, которая всегда прятала твою щетку для волос? – нахмурился он. – Ханна?

Джессика улыбнулась. Странно, что он помнит такие мелочи.

– Та самая. Когда мой отец… наш отец и его жена погибли, я взяла на себя заботу о ней. Мне, честно говоря, пришлось это сделать.

– Не говори, что пришлось, – вдруг сказал Лукас, задумчиво сведя брови. – Не сомневаюсь, что были другие варианты, но ты сделала свой выбор. Сколько ей было?

– Десять.

– А тебе… восемнадцать?

Джессика кивнула, думая о том, как он красив – мощный силуэт Лукаса четко вырисовывался на фоне темнеющего венецианского неба. В широком окне за мерцающей водной гладью золотом сияли подсвеченные прожекторами купола церкви Санта-Мария делла Салюте.

– Да, мне было восемнадцать. Власти настаивали на том, чтобы отдать ее приемным родителям, но я боролась за нее. Мне не хотелось… – Джессика замолкла.

– Не хотелось чего?

Она колебалась. Джессика была с детства приучена хранить мысли в себе примерно так же, как при ударе слева держать ракетку двумя руками. Когда делаешь что-то достаточно долго, это становится привычкой. Вероятно, подозрительность Лукаса имела такую же природу. Окружив себя стеной, не давая выхода эмоциям, чувствуешь себя в безопасности, по крайней мере – в теории. Однако потрясение сегодняшнего дня, да еще после безумного секса прошлой ночью, вывело Джессику из равновесия…

Присущая Джессике Картрайт невозмутимость дала сбой.

– Я не хотела отпускать ее. Не потому, что любила Ханну… скорее наоборот, потому что не любила ее. Во всяком случае, вначале. У нас были сложные отношения. Родители обожали ее и друг друга, а я была всего лишь ребенком от первого, несчастливого брака. По крайней мере, я слышала, как отец признался в этом моей мачехе. Ханна росла в тепле, а я – в холоде, в прямом смысле – на тренировочном корте. Думаю, сводная сестра завидовала моим успехам в теннисе. Она прятала мою щетку для волос, а иногда даже ракетку. Однажды выбросила маленький талисман, который я всегда носила с собой. Отец сказал тогда, что чемпиону не нужны талисманы – только техника и стремление к победе.

– Зачем же ты боролась за нее?

– Она была одинока и несчастна, – просто сказала Джессика. – Само собой, я проявила сострадание. – Джессика не призналась, что тоже отчаянно горевала: она лишилась отца, теннисной карьеры и потеряла Лукаса, что обернулось для нее самой тяжелой травмой.

Джессика почувствовала, что замерзла. Она пожалела, что скинула жакет, тем более что Лукас не спускал с нее пронзительного взгляда.

– Тебе надо принять горячую ванну, – решительно предложил он.

Джессика неловко поднялась на ноги.

– Хорошая мысль.

Ее вдруг смутила мысль, что Лукас ни разу не дотронулся до нее с тех пор, как они вернулись: вероятно, его тоже одолевали сомнения. Скрывшись за дверью ванной, Джессика плеснула в воду масло лайма и апельсина и медленно погрузила ноющее тело в мягкую пену. Может быть, он решил, что их прошлое не располагает к легкой афере, размышляла она, или показалась ему не очень опытной в постели.

Однако Джессика замечала, что ее отношение к Лукасу постепенно менялось. Ей уже небезразлично его мнение о ней. Джессика пыталась уловить эмоции в его темных глазах. Бесполезное занятие: он не скрывал, что ждет от нее только секса. Зачем искать то, чего нет? Если она и дальше будет надеяться на чудо, то рискует получить сердечную травму.