📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаВраги. История любви - Исаак Башевис Зингер

Враги. История любви - Исаак Башевис Зингер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 60
Перейти на страницу:

"Да, я даже не знал, что он еще жив".

"Так он не женщина?"

"Я же тебе сказал — мужчина".

"Ты много чего говоришь. Кто он? Где он живет?"

Имя, которое он придумал, снова вспомнилось ему — Файвел Лембергер.

"А в каком родстве он с тобой состоит?"

"Он родственник со стороны матери".

"Какой именно?"

"Он сын брата моей матери".

"Девичья фамилия твоей матери была Лембергер? Мне кажется, ты называл другую фамилию".

"Ты ошибаешься".

"По телефону ты сказал, что ему лет шестьдесят. Как твой двоюродный брат может быть таким старым?"

"Моя мать была младшей. Мой дядя на двадцать лет старше ее".

"А как звали твоего дядю?"

"Тевье".

"Тевье? Сколько было твоей матери, когда он умер?"

"Пятьдесят один".

"Во всей этой истории что-то не так. Это твоя прежняя любовница. Ей так тебя не хватало, что она поместила объявление в газету. Почему ты вырвал его? Ты боялся, что я увижу имя и номер телефона. Ха, я просто купила еще одну газету. Я сейчас же позвоню туда и все выясню. В этот раз ты сам вырыл для себя яму", — сказала Маша. Ненависть и удовлетворение появились на ее лице.

Герман оттолкнул от себя тарелку.

"Почему бы тебе не позвонить туда прямо сейчас и не прекратить этот дурацкий допрос!", — сказал он. "Давай, иди, набирай номер! Ты причиняешь мне боль своими злобными обвинениями!"

Выражение Машиного лица изменилось."Позвоню, когда будет настроение. Ешь, картошка остынет".

"Если ты хотя бы немножко не доверяешь мне, тогда наши отношения не имеют смысла".

"Они так и так не имеют смысла. А ты несмотря на это ешь картошку. Если он племянник твоей матери, почему ты говорил о дальнем родственнике?"

"Для меня все родственники дальние".

"У тебя есть твоя дурочка, и у тебя есть я, но едва появляется какая-нибудь красотка из Европы, как ты убегаешь от меня на свидание с ней. У этой шлюхи. может быть, еще и сифилис".

Шифра Пуа подошла к столу. "Почему ты не даешь ему спокойно поесть?"

"Мама, не вмешивайся!", — угрожающе сказала Маша.

"Я не вмешиваюсь. Мои слова для тебя ничего не значат. Когда человек ест, не надо жужжать ему в уши. Я знаю один случай, когда один человек Боже упаси! — задохнулся от этого".

"У тебя на любой случай приготовлено по истории. Он лжец и обманщик. К тому же он так глуп, что дает поймать себя на лжи", — сказала Маша, обращаясь наполовину к матери, наполовину к Герману.

Герман взял ложкой маленькую картофелину. Она была круглая, свежая. блестящая от масла, обсыпанная петрушкой. Он открыл было рот. но остановился. Он нашел жену, но лишился любовницы. Это и была шутка, которую припасла для него судьба?

Хотя он и обдумал в подробностях, что рассказать о родственнике Маше ум его отказывался работать. Краем ложки он разрезал нежную маленькую картофелину."Сказать ей правду?", — спросил он себя. Но ответа не последовало. Странно, но, несмотря на свое бедственное положение, Герман чувствовал себя спокойно. Это было смирение пойманного преступника. которого неминуемо ждет наказание.

"Почему ты не звонишь?", — сказал он.

"Ешь. Я принесу тебе клецки".

Он ел картошку. и каждый кусок давал ему силу. Он не обедал. а события дня обессилили его. Он казался себе узником, который ест последний раз в жизни. Скоро Маша узнает правду. Рабби Ламперт наверняка выгонит его. У него в кармане всего два доллара. На поддержку государства он претендовать не может — его двойная жизнь выплывет наружу. Какую работу он сможет найти? Он не годился даже мыть тарелки.

Маша подала ему пудинг с яблочным компотом и чай. После ужина он намеревался поработать над рукописью для рабби, но его желудок был чересчур набит. Когда он благодарил мать и дочь за еду, Шифра Пуа сказала: "Почему ты благодаришь нас? Благодари Его, он там, наверху".

Она принесла Герману миску с водой, чтобы он вымыл руки, и ермолку, чтобы он мог произнести благодарственную молитву. Герман пробормотал первый стих и рухнул в постель. Маша занялась мытьем посуды. На улице было по-прежнему светло, и Герману казалось, что он слышит, как в кроне дерева во дворе поют птицы, но это не было чириканье воробьев, который обычно прыгают в ветвях. Герман поиграл мыслью, что это души птиц другого века, века Колумба или даже доисторической эпохи, и вот теперь они пробудились и пели, противясь надвигающемуся вечеру. Ночью в своей комнате он часто находил жуков, таких огромных и странных, что ему не верилось, что они продукт этого климата и этой эпохи.

День казался Герману длиннее любого летнего дня, какой он только мог вспомнить. Он подумал о словах Дэвида Хьюма, сказавшего, что не существует никакого логического доказательства того, что солнце взойдет назавтра. А если это все-таки случилось, то нет никакой гарантии, что солнце зайдет в этот день.

Было жарко. Он часто удивлялся, почему в комнате не вспыхивает пожар, и в особенно жаркие дни представлял, как из потолка, стен, кровати, книг и рукописей вырываются языки пламени. Он вытянулся на кровати. то засыпая, то размышляя. Тамара спрашивала о его адресе и телефоне, но он ответил, что позвонит ей сам на следующий день. Чего они все хотят? На мгновенье забыть об одиночестве и неизбежности смерти. Он был беден и ничего не значил — и все-таки несколько человек зависели от него. Но только Маша придавала всему смысл. Если ему придется расстаться с ней, Тамара и Ядвига превратятся для него в обузу.

Он заснул, а когда проснулся, был вечер. Он слышал, как Маша в соседней комнате говорит по телефону. Говорила ли она с рабби Ниссеном? Или с Тамарой? Герман напряженно вслушивался. Нет, она говорила с кассиршей из кафетерия. Через несколько минут она вошла в его комнату. Он слышал ее голос в полутьме.

"Ты спишь?"

"Я только что проснулся".

"Ты лег и сразу заснул. Наверное, у тебя чистая совесть".

"Я никого не убивал".

"Можно убивать и без ножа". Потам она сказала изменившимся голосом: "Герман, теперь я могу идти в отпуск".

"С какого числа?"

"Мы могли бы уехать в воскресенье утром".

Некоторое время Герман молчал. "Все, что у меня есть — это два доллара и несколько пенни".

"Разве ты не получишь чек от рабби?"

"Теперь я не уверен в этом".

"Ты хочешь остаться со своей крестьянкой — или с кем-то еще. Весь год ты обещал поехать со мной, а в последний момент отказываешься. Я не должна была бы так говорить, но по сравнению с тобой Леон Тортшинер был честный человек. Он тоже лгал, но он был безобидный хвастун и выдумывал дикую чушь. Может быть, ты сам устроил это объявление в газете? Все, что я должна сделать — это набрать номер. Скоро я тебя застукаю".

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 60
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?