Катуков против Гудериана - Виктор Прудников

Как бы отчаянно ни сопротивлялись остатки гарнизона крепости, судьба его была решена. А танковая группа Гудериана широкой рекой катилась к намеченной цели — Смоленску, правда, 26 июня генералу было приказано повернуть 47–й танковый корпус на Минск, через Барановичи, а 24–й танковый корпус — на Бобруйск, чтобы помочь группе Готта быстрее овладеть столицей Белоруссии. Минск пал через день.

Еще на совещании генералитета 14 июня 1941 года Гитлер спросил Гудериана — сколько дней ему понадобится, чтобы достичь Минска. Он ответил: «5–6 дней». На практике эти сроки выдерживались, даже были перекрыты.

Нельзя сказать, что советские войска не оказывали немцам сопротивления. Оно росло с каждым днем, особенно усилилось у Днепра, когда враг стал захватывать переправы у Рогачева, Могилева и Орши, а также на Березине у Витебска и Полоцка. Недаром Гальдер записывает в своем дневнике: «Противник еще вчера подтянул с юга пехоту и сосредоточил ее на широком фронте против 11–й танковой дивизии. Создается впечатление, что противник подтягивает свежие силы с запада и с юга против продвигающихся с тяжелыми боями на восток 4–го армейского корпуса и против корпуса Бризена (52–й ак), видимо, с целью поддержки своих разбитых соединений и создания нового фронта…»[24]

Эта запись была сделана на четвертый день войны. А на девятый день войны в его дневнике уже сквозят тревожные нотки: «Фюрер считает, что в случае достижения Смоленска в середине июля пехотные соединения могут взять Москву только в августе. Одних танковых соединений для этого недостаточно».[25]

На полных парах гнал Гудериан свои танковые и моторизованные дивизии к Днепру, стремясь как можно быстрее форсировать реку, однако еще на Березине одна из его дивизий впервые столкнулась с русскими танками «Т–34», против которых, отмечал генерал, «наши пушки в то время были слишком слабы». Но он знал, что советские войска еще не успели закрепиться на водных рубежах и их легко можно было разгромить. Предстояло принять ответственное решение — двигаться ли дальше к намеченной оперативной цели или приостановить наступление до подхода полевых армий.

В пользу продолжения наступления говорила его уверенность в своих силах: войска боеспособны, со снабжением горючим и боеприпасами пока все обстояло нормально. Учитывал он и то, что после форсирования Днепра и дальнейшего продвижения фланги будут практически открыты для нанесения по ним ударов противником. Тут уж, как говорится, только поворачивайся. И он решился на форсирование Днепра.

Участок был выбран между Могилевом и Оршей, туда в ночное время, в целях маскировки, подходили его войска. Все шло по намеченному плану, как неожиданно 9 июля на плацдарм прибыл фельдмаршал фон Клюге. Он категорически запретил переправу до подхода главных сил армии. Гудериан убеждал фельдмаршала, что остановить движение войск уже невозможно, а их большое скопление на берегу — притягательная мишень для авиации противника. Если он нанесет удар, последствия будут непредсказуемы.

Тот понял, что командующий танковой группой прав, сдался, бросив при этом: «Успех ваших операций всегда висит на волоске».

Импульсивного, не всегда предсказуемого Гудериана фельдмаршал Клюге недолюбливал и при первой возможности ставил ему палки в колеса. Генерал—полковник платил ему тем же. Как отмечает Сэмюэл Митчем, в тот момент, когда шло наступление на Смоленск, Гудериан резко критиковал фон Клюге за неумелое использование пяти танковых корпусов. И тут же автор добавляет: «Замечаниям Гудериана не стоит полностью доверять, поскольку этот военачальник отличался гиперкритичностью по отношению к тем людям, которые ему не нравились, а отношения с Клюге вообще были у него отвратительными. (Был момент, когда они даже собирались драться на дуэли, но вмешались менее горячие головы и не позволили им довести дело до конца.[26])

Фельдмаршал фон Клюге еще не раз навещал переправу войск Гудериана в местечке Копысь, раздраженно отдавал совершенно ненужные приказы, что многих выводило из себя. Советская авиация пыталась помешать переправе, бомбила наводимые немцами мосты, но это были удары, относящиеся к разряду беспокоящих, но не решающих исхода боевых действий.

Те дивизии, которые уже переправились на восточный берег Днепра, Гудериан сразу же старался бросить в бой, «чтобы использовать элемент внезапности». Внезапность у Гудериана была всегда залогом победы, ей он придавал особое значение во всех военных кампаниях, в которых участвовал. В своих записках он оставил такие строки:

«Необходимо использовать фактор внезапности, если такая возможность представится. Если же такая возможность исключается, то лучше занять исходное положение на большом удалении от противника или перед началом атаки сделать короткую остановку, чтобы развернуться в боевые порядки».[27]

На восточном берегу Днепра немцы захватили плацдарм, что давало им возможность переправлять большое количество войск и техники, причем Гудериан, ничуть не тревожась, перенес свой КП на левый берег в местечко Заходы, недалеко от Шклова.

Передовые части танковых и моторизованных дивизий подошли к Смоленску и на расстоянии 18–20 километров от города завязали бои с советскими войсками. Атакам подверглась также и Орша. 15 июля фельдмаршал Клюге вновь прибыл на КП Гудериана и потребовал усилить нажим на Смоленск.

Торопил Гудериана и Гитлер. Торопил и поощрял. В эти дни он получил дубовые листья к Рыцарскому кресту. Гордость распирала генерала, он писал: «Я был пятнадцатым человеком в сухопутных войсках и двадцать четвертым в вооруженных силах, награжденным этим орденом».

Награду предстояло отрабатывать.

А Смоленск упорно защищался. Древний русский город всегда стоял на пути многих завоевателей — литовцев, поляков, монголов, шведов, французов, немцев. История знает немало имен защитников Смоленска. Боярин М.Б. Шеин в течение двадцати месяцев (с сентября 1609 по июнь 1611 года) оборонял город—крепость от поляков. В 1812 году под Смоленском соединились главные силы русских армий Барклая—де—Толли и Багратиона, которые потом разгромили армию Наполеона. 20 тысяч своих солдат потерял французский император. А М.И. Кутузову за победу над французскими войсками был присвоен титул князя Смоленского.

И вот теперь у стен города появился новый завоеватель — Гудериан, который обосновал свой командный пункт в Толочине, где в 1812 году была штаб—квартира Наполеона. Наблюдая в бинокль за ходом переправы своих войск через Днепр, он надеялся, что теперь его вряд ли смогут остановить.

В невероятно тяжелых условиях оказались войска Западного фронта. Под Смоленском их совсем немного — остатки 19–й армии генерала Конева, 22–й — генерала Ершокова, 20–й — генерала Курочкина и 16–й — генерала Лукина.