Мой шейх - Светлана Тимина

Правда, потом её минут пять успокаивала, забыв, чем для рабов оборачивается недовольство господ. А рабыней, равной себе, эта девушка меня не считала. Видимо, и о том, кто я такая, уже было известно.

Кемаль и Мадина? Нет, тысячу раз нет. Во-первых, вряд ли его влечёт к женщинам с оружием и жестоким нравом. Иначе он не добивался бы моей покорности всеми силами. Во-вторых, зачем ему я? Нет, хватит слушать сплетни. Я должна узнать, как встретиться с его названной сестрой и попросить о помощи в побеге.

Часы текли невыносимо медленно. Я даже пообедала, снова не почувствовав вкуса, вздрагивая от каждого звука, похожего на топот копыт.

Когда я начала ждать своего тирана с замиранием сердца и нетерпением? Как быстро успела забыть о том, что дома меня ждет муж, что родные сходят с ума от неизвестности? Почему мне хотелось убить Аль Мактума — и одновременно заглянуть в его глаза — темные, словно ночь пустыни, глубокие, как темные колодца диких оазисов, и опасные настолько, что меня, не исключено, ждет погибель на их дне?…

Прошло так мало времени. Мы провели вместе ночь. Я могла сколько угодно говорить, что меня принудили, но это не помогало. Я хотела этого почти так же, как и Кемаль.

Хватило малого. Его нежности и страсти. Его эмоций, свидетелем которым я оказалась. И иллюзорной вероятности… появления другой женщины.

— Шайтан тебя возьми! — смахнула злые слезы я, падая на кровать, и одновременно вздрагивая. С улицы доносились крики и долгожданный топот копыт…

Словно цунами обрушилось на меня в этот момент. Я даже пожалела, что не воспользовалась предложением Амины подвести глаза сурьмой. Что пренебрегла ароматическими маслами, когда принимала ванну. Медленно поднялась, чувствуя, как быстро стучит сердце.

Этот ритм я уже мысленно окрестила именем Аль Мактума.

Хотелось подойти к окну, но я сдержалась. Принцесса крови эмира никогда не станет так непотребно себя вести. Скрестила руки на груди, вскинув голову.

Кемаль украл мою чувственность. Разбудил внутри самые потаенные желания. Но я собиралась оставаться даже в плену королевой, гордой и несгибаемой — пусть внутри и кипят вулканы раскаленной лавы.

Время замерло между шатром и пустыней. Настолько, что, когда я услышала шаги, которые ни с чьими другими не перепутать, с трудом погасила улыбку радости на губах.

Кемаль не остановился на пороге. Он решительно шел ко мне, разматывая тегельсмут, не сводя темных глаз с моего непроницаемого, как мне казалось, лица.

— Моя Газаль, — это могло бы прозвучать чувственной тоской влюбленного мужчины, но на его устах прозвучало утверждением с деспотичными нотами.

Я почувствовала, как в горле пересохло, а по коленям вновь выстрелила приятная слабость. И когда мужчина подошёл ко мне и приподнял подбородок еще выше, я чудом не спасовала. Смотрела на него с вызовом и со смесью странных желаний: то ли убить… то ли, проклятый шайтан, поцеловать первой.

— Моя прекрасная невольница скучала? — только хрипотца в голосе выдавала неудержимую страсть мужчины, которой я поразилась в очередной раз.

— Да, — просто ответила я. — Мне не хватает книг и бумаги с чернилами. Или глиняных досок, чем вы тут пользуетесь.

Кемаль запрокинул голову и захохотал.

— Лгунья. Но я прощаю тебе эту ложь. Видимо, признаться себе в том, что нам хорошо вместе, тебе пока не под силу.

— Ты самонадеян, как…

— Это тебе.

Моей ладони коснулось что-то твердое, с острыми краями. Надеясь, что мой взгляд показался Кемалю презрительным, я перевела глаза на этот предмет.

— Роза пустыни?..

— Она похожа на тебя, — убрав локон волос с моего лица, сказал Кемаль. — Нежность в твёрдой броне. Красота, чья защита — острые ребра. Или этот панцирь кремния скрывает под собой нежные лепестки, которые ты сама в себе отрицаешь.

— Глупости, — я сжала подарок в ладони. — А твоя поэзия далека от совершенства.

— Возможно, — согласился Кемаль. — Но это еще не все. Я хочу показать тебе кое-что. Только для этого нам придётся выехать за пределы селения. И лучше тебе не делать попыток сбежать.

— А если я это сделаю?

— Попробуй, — спокойно ответил мужчина. — Тогда ты узнаешь, как здесь живут женщины-рабыни. Сравнишь свое положение с их жизнью. Но что-то мне подсказывает, ты этого не хочешь, роза Аль Махаби.

Глава 10

Наверное, единственное, что я буду вспоминать с тоской, когда Висам и его бойцы не оставят и камня на камне от этого поселения, — это ночное небо дикой пустыни. Не ласки Кемаля, не ужас древних суеверий и мизагонии. Именно эту красоту, которую теперь уже дочери больших мегаполисов не увидеть.

Низкие звезды как будто просились в руки. Иногда некоторые из них срывались, пересекая небосвод с быстро гаснущим заревом закатившегося солнца. Я даже усмехнулась про себя. Что приходит на ум местным жителям? Слезы Аллаха? Или ниспадающие в шахту алмазы? Вряд ли кто-то имеет понятие о том, что это сгорающие в атмосфере метеориты.

Но куда сильнее было моё удивление, когда Саид привёл под уздцы уже знакомую мне кобылицу. Я ездила на ней во время прогулки с Асиром. Кемаль же распорядился дать отдых Шайтану Бури и привести коня, которого звали Похититель Воли.

Было это сделано специально, чтобы добавить мне шрамов на рассудке, или являлось простым совпадением, я не знала. Любопытство пересилило. Да и я так устала сидеть в заточении, что поехала бы даже, реши Аль Мактум в лучших традициях варваров перекинуть меня через седло и увезти в ночь.

Послевкусие от его последних слов все еще вызывало смутную тревогу. Но я была не настолько безумна, чтобы бежать в никуда. Ночная пустыня умеет убивать не хуже дневной с её испепеляющим жаром — Висам рассказал мне это в деталях, и от них стыла кровь.

Я села верхом, и мы тронулись в путь рядом, лошади шли в унисон. Я скосила глаза на профиль Кемаля.

А ведь мой брат, если задуматься, не так уж сильно от него отличался. Он похитил Аблькисс, или Киру, свою единственную любимую жену, прямо на борту чартера из далекой России, где мне довелось побывать тогда впервые.[6] Поначалу она сопротивлялась, как дикая пантера, и мне казалось, однажды вонзит в сердце Висама нож. Но постепенно ее сердце оттаяло. Она смогла добиться даже любви моей матери, которая восхищалась её силой, то же самое испытала и я. О том, почему ее ненавидел отец, я узнала слишком поздно.

Значит ли это, что с Кемалем меня может постигнуть та же самая участь, если мой брат и белокурая