Недостойные знатные дамы - Жюльетта Бенцони

Однако долго скучать ему не пришлось. 19 марта 1815 года двери тюрьмы неожиданно распахнулись перед маркизом. Изумленный узник ничего не понимал, однако разгадка была проста: Наполеон бежал с острова Эльба и двигался на Париж. Это событие заставило новое правительство в целом и Витроля в частности призадуматься. Не желая оставлять в руках вновь объявившегося императора человека, изрядно запятнавшего дело роялистской партии, барон и его коллега Бурьенн, недолго думая, решили попросту отпустить Мобрея на все четыре стороны. Поэтому в то дождливое мартовское утро дерзкий маркиз и очутился на парижской мостовой.

Поразмыслив, Мобрей отправился в Терн к своему приятелю Дазье, но не застал его: Дазье совершенно некстати пришла в голову идея поиграть в верноподданного, и он отправился ко двору императора попытать счастья. Мобрею ничего не оставалось, как вернуться в Париж. Он отыскал свою возлюбленную и поселился в квартале Сен-Жермен, надеясь, что о нем все забудут… Там его и арестовали по приказанию Наполеона, обвинив в краже бриллиантов королевы Екатерины и в покушении на убийство императора.

Теперь обвинение было гораздо более серьезным, и в худшем случае Мобрей рисковал лишиться головы. Однако никакие повороты судьбы не могли обескуражить маркиза. На следствии Мобрей заявил, что, хотя Талейран пообещал ему целое состояние за убийство императора, он только сделал вид, что согласился, чтобы эту страшную миссию не поручили никому другому.

– Данное поручение давало мне возможность приблизиться к императору, но только для того, чтобы его похитить, – сказал Мобрей. – Я хотел препроводить его величество в Испанию, где у меня есть друзья.

– Зачем же вы тогда по дороге сделали остановку и украли драгоценности королевы Екатерины?

– Да потому, что у меня действительно был такой приказ! Уверяю вас, Бурбоны – всего лишь бандиты, а граф д'Артуа – самый худший из них. Однако и тогда я попытался спасти состояние королевы, в котором, на мой взгляд, император нуждался значительно больше, чем д'Артуа.

Случилось самое невероятное: ему поверили. Точнее, сделали вид, что поверили, ибо эта невероятная история о попытке покушения вполне устраивала Наполеона. Ведь своим возвращением он перечеркивал отречение, отказывался от собственной подписи. А наличие заговора и угроза покушения предоставляли ему вполне законный предлог для подобного нарушения обязательств: его безопасность не была обеспечена… После подведения такой политической подоплеки грабительский налет превращался в мелкий проступок.

В интересах Мобрея было спокойно сидеть в своей темнице, ожидая развития событий, но маркиз был на это не способен. Впрочем, на этот раз свою роль, видимо, сыграла неизвестная нам женщина – маркиз бежал, чтобы соединиться с ней, а быть может, даже она сама организовала ему побег. Во всяком случае, когда ранним апрельским утром гвардейцы вошли в камеру маркиза, расположенную на четвертом этаже тюрьмы и выходившую окнами на улицу, они увидели, что птичка улетела. Один из прутьев решетки был перепилен, а за окном болталась веревка, привязанная к навесу.

Однако все решили, что побег был инсценирован, ибо вышеуказанный навес, сделанный из прогнивших досок, не выдержал бы даже тяжести кошки. В камере же на столе нашли письмо, адресованное префекту полиции:

«Сударь, сожалею, что своим побегом доставлю вам немало неприятностей. Однако было бы несправедливо оставаться в тюрьме, когда твои друзья на воле сделали все, чтобы ты мог бежать. К счастью, моих друзей вы не знаете, и они находятся вне вашей досягаемости.

Досадно, что правительство, как я ни просил, не посчитало нужным вмешаться в это дело. Тогда мне не пришлось бы гнить в тюрьме и бежать оттуда с риском для жизни, а вам не пришлось бы меня искать. Я надеялся на иное отношение со стороны его величества, однако теперь я с горечью вижу, что никакая услуга, даже столь значительная, не может убедить его простить незначительную обиду.

Тем не менее прошу вас не входить в ненужные расходы и не искать меня: я перестал доверять вам, а посему не собираюсь выдавать своего убежища. Конечно, сударь, вам, скорее всего, прикажут организовать мои поиски, только знайте: это бесполезно. Лучше сэкономьте средства. Я искренне хочу, чтобы мое письмо позволило вам избежать неприятностей и несправедливых упреков. Имею честь, сударь, оставаться вашим покорным слугой…»

Совершенно неожиданно Мобрей появился в Генте – городе, куда бежали Людовик XVIII и его окружение. Однако если он надеялся, что там его встретят с распростертыми объятиями, то ему пришлось разочароваться. Его парижские признания дошли до ушей де Витроля и кое-кого еще, поэтому появлению маркиза на улицах Гента – этого пристанища изгнанников – тотчас было найдено объяснение: Мобрей стал верным слугой Наполеона и прибыл в Гент, чтобы… убить Людовика XVIII! И маркиз незамедлительно угодил в тюрьму.

Его выпустили после Ватерлоо, посоветовав как можно скорее отправиться куда-нибудь подальше от границ Франции и намекнув, что Европа достаточно велика, и человек, наделенный его талантами, вполне сумеет найти там себе применение.

Однако когда король вернулся во Францию, Мобрей решил, что у него нет оснований не последовать примеру его величества. Он тоже вернулся и обосновался в своем поместье, расположенном между Нантом и Анжером. Там маркиз, подобно Кандиду, мог бы возделывать свой сад или, как многие его современники, писать мемуары – но он предпочел организовать заговор. На этот раз в пользу Римского короля![5]

Разумеется, его снова арестовали – на этот раз во Фландрии – и учинили судебный процесс. Для жителей Дуэ процесс этот стал неиссякаемым источником развлечений, поскольку Мобрею удавалось превращать каждое судебное заседание в настоящий спектакль. Надо сказать, в его пространных речах роли негодяев всегда отводились роялистам.

По окончании процесса суд, как и положено, вынес свой вердикт: пять лет тюрьмы, пятьсот франков штрафа и десять лет лишения прав. Увы, судьи не успели ознакомить с приговором Мобрея, поскольку тот без лишнего шума предпочел с ними расстаться. Совершив очередной побег, неисправимый маркиз направился в Англию – довольно неожиданный выбор для сторонника Римского короля!

Именно в Англии маркиза наконец обуял писательский зуд. Он принялся измарывать тонны бумаги, рассылая во все газеты свои записки и воспоминания, в которых обвинял Бурбонов, Россию и Пруссию в том, что они хотели убить Наполеона… а заодно и Римского короля! Естественно, никто не придавал значения его писаниям – тем более что соседи Мобрея очень скоро стали сомневаться в сохранности его рассудка, который вполне мог повредиться после стольких превратностей судьбы. Претерпев жестокое разочарование, маркиз решил покинуть Англию и вернулся во Францию. Там он оказался во власти навязчивой идеи: отомстить Талейрану, которого он считал главным виновником всех своих несчастий. 21 января 1830 года Мобрей отправился в Сен-Дени, на торжественную службу, посвященную памяти казненного Людовика XVI, и смешался с толпой придворных. Когда появился Талейран в своем камергерском мундире, Мобрей бросился к нему и с такой силой отвесил две пощечины, что князь не удержался на ногах и упал. Талейрана унесли, ему стало плохо. Обступившие князя лекари тотчас пустили ему кровь; лечение сопровождалось выразительными рыданиями родственников, уверенных, что настал последний час великого политика.