Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Первыми через Амударью переправились разведчики, затем по мосту пошли остальные части 108-й мотострелковой дивизии. Войска выдвигались через Пули-Хумры и Саланг в Кабул. В это же время самолеты военно-транспортной авиации начали переброску по воздуху и высадку основных сил воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка на аэродромы Кабула и Баграма. За 47 часов было совершено 343 самолето-рейса. В оба города было доставлено 7700 человек, 894 единицы боевой техники и 1062 тонны различных грузов.

Тем временем 26 декабря войсками советского спецназа был взят штурмом дворец Амина. Сам Амин в ходе боя был убит вместе со своими родственниками. Новым лидером Афганистана стал тот самый недавний посол этой страны в ЧССР Бабрак Кармаль.

Несмотря на то что внутренне Дин уже был готов к самому худшему варианту, однако известие о вторжении все равно не оставило его равнодушным. Он был потрясен этим актом и долго не находил себе места. Всего лишь одиннадцать лет назад он поддержал аналогичное вторжение советских войск в Чехословакию, однако теперь занял диаметрально противоположную позицию. И для этого у него были веские основания.

Во-первых, Чехословакия была членом Варшавского договора, и на этом фоне агрессия Советского Союза против нее была объяснима и понятна. Во-вторых, то вторжение оказалось почти бескровным – во время него пострадало всего лишь несколько десятков человек. Совсем иное дело было с Афганистаном. Эта страна ни в какие совместные с СССР блоки не входила и входить не собиралась. Там бушевала гражданская война, которую могли остановить только меры внутреннего характера. Вмешательство извне было бессмысленно и грозило пролитием еще большей крови, чем это было ранее. И даже те веские доводы, которые Дину приводил совсем недавно Купцов-старший, не могли убедить его в правильности такого решения: ему по-прежнему казалось, что советские руководители могли найти иные пути выхода из афганского кризиса.

Между тем вторжение в Афганистан поставило союзников СССР во всем мире в сложное положение. «Ведь нам теперь придется публично объяснять людям, зачем Брежнев это сделал, – мысленно возмущался Дин. – И что прикажете говорить: правду или те пропагандистские уловки, которые печатают восточные газеты, называя это вторжение „интернациональной помощью афганскому народу“? Как это похоже на те заявления, которыми Линдон Джонсон успокаивал американцев, когда отправлял солдат своей страны воевать во Вьетнам. И теперь по этому же пути идет Москва, которая рассчитывает на молниеносную военную операцию, но может получить долгую кровопролитную войну. А это значит, что их ждет то же самое, что и американцев: тысячи гробов с убитыми солдатами, доставляемых самолетами на родину, и людское горе по обе стороны войны. Плюс мощная пропагандистская атака противников по всему миру, которые не упустят своего шанса преподать войну в Афганистане как несправедливую со стороны Советского Союза. Я уже вижу кричащие заголовки мировых газет, как это было во Вьетнаме, фотографии убитых женщин и детей, а также сожженных кишлаков и т. д. Англичане столько лет пытались покорить афганцев, но сломали о них зубы. Почему в Кремле считают, что им удастся превзойти англичан? Видно, прав был Юрий Купцов, когда утверждал, что Брежнев и его команда все последние годы ведут страну к пропасти».

Подумав об этом, Дин в следующую секунду мысленно содрогнулся, представив себе, как все последние годы сам мог выглядеть в глазах миллионов людей. «А ведь я тоже приложил руку к этому гибельному курсу. Я ездил в Москву, получал награды из рук пусть не кремлевских, но близких к ним людей, пел дифирамбы социализму. Выходит, во всем, что сейчас происходит, есть и частичка моей вины? Но почему тогда я этой самой вины за собой не чувствую? Не потому ли, что я поддерживал и поддерживаю многие инициативы Кремля в области разоружения и борьбы за мир не по причине того, что они исходят из уст Брежнева, а потому, что они созвучны моим собственным мыслям? Самого Брежнева я раньше считал сильным политиком, много сделавшим для дела мира. Но сегодняшний Брежнев – это уже не тот руководитель, которым я когда-то восхищался: это старый и больной человек, которому давно пора уступить свое кресло более молодому и трезвомыслящему деятелю. Уйди Брежнев в отставку три-четыре года назад, и он бы оставил в памяти людей только положительные воспоминания.

Кем я всегда восторгался и буду восторгаться, так это простыми советскими людьми, которые действительно стали мне очень близки. Именно ради них я приезжал в Советский Союз и колесил по разным городам с концертами. И на БАМе я выступал не ради премии Ленинского комсомола, а ради тех ребят и девчат, которые, презрев уют и тепло, отправились в далекую Сибирь рубить тайгу и прокладывать рельсы. Вот кто мои настоящие кумиры, а вовсе не кремлевские небожители. И социализм я продолжаю считать лучшей в мире системой и все неудачи этой системы опять же связываю с личными качествами ее проводников – все тех же кремлевских руководителей. Если бы на их месте были другие, более молодые, более образованные и честные люди, эта система завоевала бы весь мир. И не силой оружия, а силой своих идей. Только где взять таких руководителей? Нет их. А есть другие, которые в силу своего догматизма дискредитируют систему и делают все, чтобы победа в этом мировом противостоянии досталась противнику».

События в Афганистане заставили Дина на многое взглянуть по-новому. Однако побудить его свернуть с однажды выбранного им пути они не смогли. Он по-прежнему оставался другом Советского Союза и не собирался изменять этой дружбе даже теперь, когда советские войска вторглись в Афганистан. В глубине души он продолжал лелеять надежду, что последующая цепь событий заставит советских руководителей одуматься. «Они помогут Кармалю закрепиться у власти и сразу после этого выведут войска из страны», – успокаивал себя Дин.

Увы, этим надеждам не суждено будет осуществиться, и советский воинский контингент пробудет в Афганистане почти десять лет.

Начало 1980 года Дин встретил в работе: на киностудии «ДЕФА» он запустился с комедийным вестерном «Пой, ковбой, пой». Это была веселая и непритязательная картина о том, как двое друзей-ковбоев и восьмилетняя девочка, которая сбежала из дома и прибилась к ковбойской повозке, путешествуют по Дикому Западу. Дин в этом фильме выступал сразу в четырех ипостасях: как автор сценария, режиссер, исполнитель главной роли (ковбой Джо) и певец. Этот фильм явился на свет как нельзя кстати. Как мы помним, Дин задумал этот проект еще пару лет назад, решив взять передышку на ниве политического кинематографа. И теперь, когда он находился под сильным впечатлением от афганских событий, эта лента могла стать для него неким бальзамом на душу. Дин с огромным вдохновением работал над фильмом, вкладывая в него всю свою душу и весь запас творческой энергии.

В это же время Дин принял участие в написании своей первой и, увы, единственной прижизненной биографии под названием «Рождается в сердце». Эта идея возникла в недрах пропагандистского аппарата ГДР на седьмом году жизни Дина в этой республике и была вполне закономерным явлением: все-таки Дин много делал для прославления ГДР во всем мире, и теперь наступило время для самой Восточной Германии отдавать долги. Кроме того, в подобной книге нуждались и другие социалистические страны, где имя Дина Рида было также хорошо известно. Короче, журналисту Хансу Дитеру Брайеру было дано задание интервьюировать Дина и на основе этих интервью сделать небольшую, карманного типа, книгу, где в доступной форме живописались бы жизнь и общественная деятельность Дина Рида. Никаких сенсаций и тем паче закулисных тайн в ней не должно было быть. Поскольку помимо книги Дин был занят еще и другими делами, процесс создания биографии занял без малого полгода. В ней было 8 частей: «На родине», «Южная Америка», «Мы преодолеем!», «Знакомство со страной Ленина», «Гуд бай, брат гринго!», «Дома в другой стране», «Скандал в Миннесоте», «В гостях у Дина Рида».