На повестке дня - Икар - Роберт Ладлэм

Новый Махди закончил шептать и опустил глаза к столешнице. Скоро он получит то, что ему нужно. Еще более великий сын великого Махди продолжит поход.

Мы должны господствовать.

Всюду.

Шел тридцать второй день после дикого побега с острова Проход в Китай.

Эммануил Вайнграсс медленно вышел на застекленную веранду в Меса-Верде.

— Где этот бездельник? — поинтересовался он.

— Где-то бегает, — отозвалась с дивана Калейла. Она пила утренний кофе и читала газету. — Наверное, карабкается по горам. Кто знает?

— В Иерусалиме сейчас два часа дня, — сказал Мэнни.

— И четыре в Маскате, — добавила Рашад.

— Ты просто умница, дочь моя.

— Садитесь, дорогой, — предложила Калейла, погладив подушку, лежавшую рядом с ней.

— Я теперь как болтливое дитя, — пробормотал Вайнграсс, на ходу снимая небольшой цилиндр с кислородом и усаживаясь на диван. — А наш бездельник неплохо выглядит, — продолжал он, откидываясь на спинку и тяжело дыша.

— Можно подумать, что он тренируется для Олимпийских игр.

— Кстати об играх, у тебя не найдется сигареты?

— Предполагается, что вам нельзя.

— Ну тогда давай!

— Вы невозможны. — Калейла сунула руку в карман банного халата, вытащила пачку сигарет, вытряхнула одну и тут же потянулась к керамической зажигалке, лежащей на кофейном столике. Она зажгла сигарету Вайнграсса и повторила: — Все-таки вы невозможны.

— А ты — моя арабская надсмотрщица, — прокомментировал Мэнни, жадно вдыхая дым, как ребенок, дорвавшийся до запрещенного десерта. — Как там дела в Омане?

— Мой старый друг султан немного смущен, однако его молоденькая жена, моя приятельница, распрямит его... Кстати, Ахмат посылает вам привет.

— Еще бы ему не посылать! Он обязан мне своей степенью в Гарварде, к тому же он так и не заплатил мне за связи, которые я устроил ему в Лос-Анджелесе.

— Вы каким-то образом всегда вникаете в суть дела... А как обстоят дела в Иерусалиме?

— К вопросу о приветах. Бен-Ами тоже передает вам свой.

— Бенни? — воскликнула Рашад и подалась вперед. — Боже мой, я уже столько лет не вспоминала о нем! Он по-прежнему носит эти дурацкие голубые джинсы и привязывает оружие над копчиком?

— Наверное, он всегда будет так делать и обвинять Моссад за то и другое.

— Он хороший парень и один из лучших контрольных агентов, которые когда-либо были в Израиле. Мы с ним вместе работали в Дамаске, он небольшого роста и немного циничен, но все же хорошо иметь на своей стороне такого человека. Крепкий, как гвоздь, надо сказать.

— Как говорит твой лодырь, «расскажи мне о нем». Мы жили с ним бок о бок в отеле в Бахрейне, и все, что он делал, — это читал мне лекции насчет радио.

— Он присоединится к нам в Маскате?

— Он присоединится к тебе, хотя ты не слишком милая особа, не допускающая меня ни к чему.

— Ох, Мэнни...

— Знаю, знаю. Я — обуза.

— А вы как думаете?

— Ну ладно, я обуза, но даже обузу не лишают информации.

— По крайней мере, дважды в день. А где Бен-Ами собирается примкнуть к нам? И каким образом? Представить себе не могу, чтобы Моссад приветствовал мое участие в этом.

— После заварухи в Иране луна слишком приблизилась, особенно с входными данными и банками ЦРУ в Швейцарии. Бен оставит номер телефона распределительного щита во дворце для мисс Адриенны... Это моя идея. С ним также кое-кто едет.

— Кто?

— Лунатик.

— Это может помочь. А у него есть имя?

— Только кодовое, которое я знал, — Голубой.

— Азрак?

— Нет, какое-то другое.

— Я знаю, израильтяне убили Азрака, Синего. Эван говорил, с ним вместе погибло двое детишек...

— Все, что касается детей, всегда приносит боль. Но современные детки, вместо бейсбольных бит, носят многозарядные винтовки и гранаты... А Пейтон уже прояснил, как вас транспортируют?

— Он это разрабатывал вчера вместе с нами. Грузовой лайнер ВВС сначала полетит во Франкфурт, а оттуда в Каир. Далее мы отправимся на маленьком самолете в Кувейт и Дубай. Ночью доберемся до Омана, сядем в Джабаль-Шам, где нас встретит машина Ахмата без номеров и отвезет во дворец.

— Вот это настоящая маскировка! — кивнул Вайнграсс, удовлетворенный услышанным.

— Так и должно быть. Когда мы уедем, здесь распустят слух, будто Кендрика видели на Гавайях. Даже подготовили несколько фотографий, на которых он заснят якобы там. Эти снимки потрясут газеты.

— Воображение Митчелла работает все лучше и лучше.

— Ни у кого его нет лучше, Мэнни.

— Наверное, ему следовало бы возглавлять Агентство.

— Нет, Эм-Джей ненавидит административную работу. Пусть лучше остается там, где он есть.

Звуки открывшейся, а потом закрывшейся входной двери немедленно отразились на Вайнграссе.

— Ой! — закричал он, сунув свою сигарету в удивленно раскрытый рот Калейлы и разгоняя перед собою дым. — Размахивая руками, Мэнни пытался подтолкнуть преступные улики поближе к Рашад. — Вот паршивка! — прошептал он. — Курит в моем присутствии!

— Вы невозможны, — тихо произнесла Калейла, вынимая сигарету изо рта. Она как раз тушила ее в пепельнице, когда на веранду через гостиную вошел Кендрик.

— Калейла никогда не курила так близко около тебя, — заметил Эван. На нем был голубой трикотажный костюм, по его лицу струился пот.

— Похоже, у тебя слух как у добермана.

— А у тебя мозги как у попавшейся на крючок рыбешки.

— Очень умной рыбешки.

— Извините, — спокойно вмешалась Калейла. — Эван может быть ужасно грубым.

— Расскажи мне об этом.

— Что я только что произнес? — радостно закричал Вайнграсс. — Он все время так говорит! Это признак высоко развитого комплекса превосходства, что очень раздражает по-настоящему высокий интеллект... Ну как, хорошо поработал, лодыришка?

Кендрик улыбнулся и подошел к бару, где стоял кувшин с апельсиновым соком.

— Я поднялся наверх быстрым шагом за тридцать минут, — ответил он, наливая себе стакан сока.

— Это было бы прекрасно, если бы ты был ковбойской лошадью, — заметил Мэнни.

— Вот вечно он так, — шутливо пожаловался Кендрик Калейле. — А это, между прочим, все усугубляет.

— Расскажи мне об этом, — парировала она, принимаясь за кофе.

— Звонки были? — спросил Эван.