История "Рассвета" - Александр Чёрный

Тот, не отрываясь от работы, махнул мне рукой, даже не поднимая глаз. Всё понятно. Значит, занят наш повелитель электронов и властелин изоляторов. Подождём.

Сам терпеть ненавижу, когда кто-то отрывает меня от чего-то действительно важного и трудоёмкого. И сам же стараюсь так никогда не делать без действительно веской на то причины. Срочное ли моё дело? Ни хрена. Подождём. Мы не гордые.

Максимыч что-то считал и пересчитывал, внимательно вглядываясь в своё творение. Осторожно заглянув в бумагу, увидел электрическую схему. Вдаваться в детали не стал, особенно после того, как понял, что рисунок черновой. Куча пометок, исправлений, ошибок. На соседних листках есть короткие уравнения и формулы: человек действительно работал, рассчитывая токи, силу, напряжения, сопротивления и ёмкости. Тут действительно лучше не мешать. Ошибёшься на одну запятую, и всё пыхнет отсюда и до Дельты Лебедя.

Юлька молча отошла в неприметный уголок и с ногами забралась на какой-то ящик из-под груза, что прибыл с гуманитарной помощью через врата. Индексов на память всё равно все не помню: из-под чего он был – так и осталось факультативным запросом.

Минута понадобилась электрику, чтоб закончить этап работы, на котором он сумел позволить себе отвлечься. Отложил калькулятор, карандаш, линейку, потянулся, размял пальцы рук.

– И тебе здрав буди, – Акихиро поздоровался со мной за руку. – По делам зашёл или просто праздно отвлечь?

Я указал себе за спину.

– У нас эвакуацию объявили? Прилетела «Атлантида», пока мы праздно проводили время за копированием древних библиотек?

«Ёкай» хмыкнул.

– Если бы, – электрик встал из-за стола и размашистыми движениями размял спину. – Эвакуация и впрямь назначена. Готовимся к переезду. «Звезда» переселяет всех на верфи.

Восхитительно. Изумительно. Своевременно. А мы как раз туда и направляемся.

– На ПМЖ? – поинтересовался я.

– Ага. Попутно нагрузил весь технически подготовленный персонал хозяйственно-бытовыми задачами и подготовкой почвы к переселению. Вот и работаем третьи… нет, уже четвёртые сутки подряд. Водоснабжение, энергообеспечение, размещение, зачистка. Бойцы полковника периметр выстраивают, налаживают дозорные посты и охранение. Закрепляются по науке. А вы как?

Острый взгляд японца зацепился за состояние Юли. Нельзя сказать, что девушка выглядела побитой. Но задумалась так глубоко, что издалека её состояние можно принять за глубочайшую депрессию.

– Много нового узнали, – кивнул я, уклончиво комментируя ситуацию. – Скопировали на «Аврору» всё, что смогли вытащить с библиотек «Колыбели зла». Там петабайты информации. Заодно воспользовались бортовой лабораторией и прогнали несколько исследований с биоматериалом нашего юного гения. Совсем уж в дебри кара-бумбы не лезли, но то, что можно провести в автоматическом режиме с минимальным участием узкопрофильного специалиста…

– Всё хорошо? – спросил «Ёкай» и взглядом указал на девушку.

«Жить будет», – хотелось ответить мне, но моего армейского чёрного юмора могут не понять.

– Более или менее, – подтвердил я. – На всякий случай проконсультируемся с медиком, но откровенных причин для паники нету.

Без обид, Максимыч. Хоть мы с тобой, как выяснилось, вместе прошли Даккару, но врачебная тайна есть врачебная тайна. Если Юлька захочет – расскажет сама. Я не настолько отбитый, чтоб без спроса доверившегося мне пациента разглашать его тайны направо и налево. Врач – история отдельная. Но электрик тут ничем не поможет.

Точнее, может. Но это мы оставим на самый крайний случай…

– Ладно. Спасибо, что просветил. Мы как раз на верфи лететь собирались. Не в курсе, Томка у себя? Или бегает муравьём, как и все?

– Посмотри в медсанчасти. Она занималась подготовкой к переброске медоборудования.

***

Беляева обнаружилась у себя возле лазарета, с увлечённым видом пересчитывающая сумки, баулы, тюки и мешки. Их в изобилии было не только земных: немалую часть этой тары, оказывается, успели пошить из шкур крупных животных, добытых на этой планете. А грузить в них и впрямь было, что. И разобранные конструкции с «Колыбели зла», и оборудование с неё же (начиная от банальных осветителей и заканчивая фильтрами), и хренову гору мебели. Одних только операционных столов с панорамными осветителями с корабля демонтировали пять штук.

В руках медика ручка плясала по планшету, отмечая подсчитанное, упакованное и подготовленное к перемещению. Мимоходом порадовался за Томку, что в её ведении остались только неодушевлённые позиции: с появлением в лагере трофейного саркофага гоа`улдов надобность в выхаживании раненых отпала автоматически, и подруга детства получила возможность вздохнуть свободней. Львиная доля нагрузки с неё спала.

– Привет свидетелям Гиппократа, – махнул ей, появляясь в поле её зрения. – Как жизнь?

Томка улыбнулась мне в ответ.

– Шутишь? Смотрю, у тебя тоже жизнь бьёт ключом.

– Ага, разводным. По башке и наотмашь. Есть чего успокоительное?

Малозаметным жестом показал на Юльку, потерянной походкой следующую за мной.

Медик, окинув оценивающим взором девушку, заинтригованно изломила бровь.

– Вы чем там двое занимались?

– Не поверишь, – хмыкнул я. – Библиотеки с «Колыбели зла» выкачивали. Но если тебя интересует именно наблюдаемая картина – то баловались с лабораторией на борту «Авроры». Анька далеко, кстати?

– Работает, – нахмурилась Томка. – Я её попросила перепроверить опись вложений к…

Пришлось прервать подругу детства. В данной конкретной ситуации детали меня волновали меньше всего. Хоть опись вложений, хоть вложение описей. Чем бы Рыкова-старшая не занималась, ей определённо стоит присоединиться к нашему разговору.

– Пошли. Есть разговор.

Юлька тихо подошла со спины и нерешительно потянула меня за рукав кителя.

– Дядь…, – негромко, едва слышно прошептала она. – А, может, не надо…?

– «Надо, Федя», – вздохнул я. – Ну… надо!

У Томки полезла наверх вторая бровь.

– Да что у вас там, на хер, происходит?!

– Узнаешь.

Аньку Рыкову нашли в старом помещении покоя больных, где раньше лежали раненые. Там, рядом с кучей, не побоюсь этого слова, барахла, на коврике-пенке лежала бывшая люсианка, всем своим видом показывая, что происходящее её не касается. Вырвиглазным бельмом на глазу выглядел её китель: аккурат напротив сердца зияло обожжёнными краями входное пулевое отверстие. Весь передний левый борт кителя активно семафорил херово застиранной кровью. Лишь поверхностное, но заметное взглядом дыхание выдавало, что биолог спит. При любом другом раскладе неподвижно лежавшая доктор сошла бы