Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

образом похожи на никулинские, хотя Родзинский умер через двадцать лет после данного интервью.

По Никулину, получается, что в убийстве принимали участие Юровский, он, Никулин, Кудрин (Медведев), Медведев Павел, Ермаков, предположительно Кабанов и двое, чьи фамилии он не помнит. Стульев было, по-видимому, два (на них сидели Наследник и Императрица). Перед расстрелом Юровский своими словами объявил Царю о грядущем расстреле. Кто убил Императора Николая II — непонятно (безличное — «наш залп»). После первого залпа не были сразу убиты: Великая Княжна Анастасия Николаевна, Демидова и, возможно, Наследник.

Свидетельства М. Кабанова. Через год после откровений Кудрина и Никулина, в 1965 году, в Радиокомитет был приглашен бывший охранник ДОНа М. Кабанов. До сих пор о нем как об одном из убийц Царской Семьи, так же как и о Кудрине, никто не вспоминал. Но в 1965 году выяснилось, что, оказывается, он тоже принимал участие в расстреле. Причем, разумеется, вслед за Ермаковым, Кудриным (Медведевым) и Никулиным Кабанов уверял, что играл в организации и проведении убийства первостепенную роль. О том, насколько все это соответствует действительности, видно уже по тому, что «организатор» преступления не помнил, когда произошло само убийство! А произошло оно, по Кабанову, не 17 июля, как мы думали ранее, читая показания обвиняемых и множество «записок», «исповедей» и «рассказов», а — 22 июля!

«21 июля 1918 года, — «свидетельствует» Кабанов, — тов. Юровский, его помощник Никулин и я стали вырабатывать план ликвидации Николая и его семьи. И было решено акцию эту произвести в той подвальной комнате, в которой помещался я со своей пулеметной командой. Для этой цели убрали из комнаты наши кровати и другую мебель.

На время расстрела решили поставить под окнами нашей комнаты старую грузовую машину «Форд» с плохим глушителем, чтобы она в это время трескотала своим мотором, заглушая вы-4% стрелы.

В 2 часа утра 22 июля 1918 года тов. Юровский сообщил Николаю II, что в городе неспокойно, что его жизни и его семье угрожает опасность, что во избежание этого он предложил ему со всей семьей спуститься вниз. После этого Николай II взял на руки своего сына и пошел в указанную комнату, а за ним пошли и другие члены его семьи, и другие лица, находящиеся при нем. Николай II сына посадил на приготовленный нами стул, а сам встал посереди комнаты лицом к двери.

Тов. Юровский вошел в эту комнату, встал в угол и зачитал Николаю II и его семье Постановление Уральского Областного Совета об их расстреле. Причем в этом Постановлении инкриминировалось обвинение династии Романовых за все время со стороны этой династии. После оглашения тов. Юровским Постановления Областного Совета сразу затрещал мотор грузовой машины и присутствующие при этом товарищи, сначала не входя в комнату, где находились приговоренные, начали стрелять через проем двухстворной двери.

Присутствующий здесь член, т. е. чекист Михаил Медведев, с первого выстрела застрелил насмерть Николая II.

В то же время я разрядил свой «наган» по осужденным. Результаты моих выстрелов я не знаю, т. к. вынужден был сразу же пойти на чердак, к пулемету, чтобы в случае нападения на нас (во время этой акции) враждебных нам сил в своей пулеметной комнате отражать это нападение.

Когда я вбежал на чердак — увидел, что в Горном институте, расположенном через улицу, загорелся свет. Хорошо были слышны выстрелы и вой царских собак.

Я немедленно спустился в комнату казни и сказал, что стрельба в городе очень слышна, что очень силен вой царских собак, что против нас, в Горном институте, во всех окнах горит свет, но в это время, за исключением фрельны и сына Николая, все уже были мертвы.

Я рекомендовал умертвить их холодным оружием, а также умертвить трех царских собак, которые сильно выли. Четвертую собаку Джек как не производящую вой не тронули.

Затем районный врач освидетельствовал всех казненных и установил, что все они мертвы.

После этого все трупы были уложены в грузовую автомашину и покрыты белой материей. В том числе: Николай II, его жена, четыре дочери Николая, его сын, фрельна, повар, лакей, доктор и три собаки»{1183}.

На этом «воспоминания» Кабанова в Радиокомитете заканчиваются. Но, видимо, этих воспоминаний кому-то показалось мало, и Кабанов пишет «частное» письмо сыну Кудрина, главный смысл которого сводился к тому, что Царя убил именно Кудрин (Медведев), а не Юровский. При этом любопытно, что Кабанов как бы загодя предупреждает, что он не может назвать ни одного свидетеля расстрела. «Обстановка была крайне напряженная, — пишет Кабанов, — у окраины Екатеринбурга были белые, в городе было много людей, враждебно относящихся к молодой советской власти, наши вооруженные силы были ничтожны, сам акт ликвидации Романовых в то время и в той обстановке был актом чрезвычайно ответственным, и потому у всех нас, участвующих в казни, нервы были напряжены до предела. Поэтому было невозможно думать о том, чтобы сосчитать присутствующих или запомнить их фамилии и внешность»{1184}.

В этих словах Кабанова, что ни слово, то — ложь. Обстановка вокруг Екатеринбурга «крайне напряженной» не была, никаких «белых» на окраине города не было, а большевистские силы были вполне серьезными. Но удивительна не эта ложь Кабанова, а то, каким образом все эти обстоятельства, даже если бы они