Князь Владимир - Юрий Никитин

– Но сейчас…

– А ты на что? – сказал Борис грубо. – Тынаходился и в древние времена. Не сам ты, а такие, как ты. Клали жизни, чтобывытащить племя из дикости. Иногда удавалось приподнять хоть на пядь, хоть напалец, хоть на волос. А за тыщи… не знаю, сколько тыщ лет, вот и доползли,обламывая ногти. Едим только печень убитого врага, а там, глядишь, вовсечеловека есть не станем… И стариков своих убивать не будем, когда вовсеодряхлеют. А то, глядишь, то и дело зимой везут престарелых отцов да матерей насанках в лес, оставляют там лютым зверям на растерзание… Понятно, прокормитьбывает трудно…

– Но не рубят же им головы, – огрызнулсяВладимир, – как было принято, я слыхивал в детстве, в седую старину! Какдо сих пор степняки делают. Но ты прав, волхв. Я уже чую, зачем показал мнеэто, будь ты проклят! Будь проклят, что сам не смог решить, а и это взвалил намои плечи!

Сгорбившись, он пошел к выходу. В дверном проеме качнулся,как слепой, задел плечом, пошарил руками по стене. Борис взял лучинку из пучка,пошел следом, освещая путь трепетным огоньком. На душе тревожно, тяжко, истрашился оттого, что не ведал: правильно ли содеял?

Владимир только через неделю явился к Борису. Теперь он самвыглядел будто провел не одну ночь в пыточном застенке. Глаза ввалились, аголос был сух и мертв:

– Когда ты решился показать мне?

– Когда ты повелел скарать на горло лесного человека. Яслышал, почему ты так велел.

Владимир кивнул:

– Я так и понял. Тогда ты знаешь, что я считаю верным.

Борис поник головой:

– Знаю. Но я хотел, чтобы сказал это ты.

Лицо Владимира дернулось, он сгорбился еще больше. Не глядя,велел:

– Пойдем.

– Ты… сам?

– А у кого рука поднимется? Все хотите бытьчистенькими.

Стража хотела было идти за князем, Владимир резко велелостаться. Без всякой охраны, если не считать тайной тавровской, пришли втайному ходу и спустились в хранилище. Владимир послюнил палец, повертел надголовой. Тяга чувствуется, иначе здесь бы писцы задохнулись. А выходы навернякатак запрятаны, что даже густой дым рассеется через ветки, дерн, наружувыберется лишь нагретым воздухом.

В углу стоял тяжелый молот, раньше там был веник.Светильники горели ярко, а вдоль стены высились три огромных узкогорлыхкувшина. Владимир уловил запах масла, очень напоминающий горючую смесь, именуемуюгреческим огнем.

Он ухватил молот, страшась передумать. Глаза его былиотчаянными. Губы едва шевельнулись, но если Борис и не услышал слов, то угадал:

– За новый мир!

Хруст и треск был такой, что Борис уже начал тревожиться, нокнязь крушил стопки глиняных пластинок, разбивал дощечки с чертами и резами,сваливал трубки бересты воедино. Когда остановился, тяжело дыша и весь покрытыйкрасной пылью, Борис сказал тихо:

– Пора, княже…

Владимир отшвырнул молот, пинками опрокинул кувшины, отступилот черной, горько пахнущей лужи. Помещение наполнилось густым тяжелым запахом.

Не глядя, нащупал на стене светильник, швырнул себе за спинуи вслед за Борисом выбежал из хранилища. Борис уже протянул ему руку, егосилуэт четко вырисовывался на звездном небе, когда внизу гулко бухнуло, землядрогнула, дернулась, как норовистый конь. Снизу толкнуло жарким воздухом.

Борис опустил за ним ляду. Мгновение стояли тяжело дыша,затем так же молча разошлись в разные стороны. В эту ночь, как узнал Бориспозже, князь впервые за последние годы напился, валялся голый, рвал вбеспамятстве на себе волосы, кого-то клял, плакал, просил прощения.

В лето 6495 пошел Владимир с войском на Корсунь, вошел вгород с дружиной своей и послал к царям Василию и Константину сказать: «Вотвзял уже ваш город славный. Ежели не отдадите сестру свою за меня, то сделаю ивашему городу то же, что и этому».

«Начальная Русская Летопись»

– Что стряслось? – встревожился Владимир.

Войдан долго мялся, отводил глаза, что совсем не было похожена прямодушного воеводу. Владимир сказал резко и раздраженно:

– Ты не в Царьграде! Говори в лоб.

Войдан пожал плечами:

– Бывает, что слово как обухом… Княже, базилевсывсе-таки решились отдать Самуилу свою красавицу сестру…

Холодная рука ужаса стиснуло сердце Владимира.

– Н-ну?

Войдан старался не смотреть на побледневшее, с желтизной,как у мертвяка, лицо князя, будто выкачали всю кровь. Тавр понимает так, а он,Войдан, видел, как этот витязь, тогда еще мальчишка, смотрел на маленькуюпринцессу.

Владимир даже осел, словно из него выдрали главные кости.

– Ее, – подтвердил Войдан несчастливо. –Царь-град не хочет с ним ссориться… У болгар слишком велика армия. И стоит онана границах империи.

Владимир вскрикнул:

– А где войско Гатилы?

– На южных кордонах, – ответил Войданпонимающе. – Что ты хочешь?

Владимир в растерянности поднялся, забегал по комнате. Пламясветильников отбрасывало корявые хищные тени, те, страшно изгибаясь,перепрыгивали со стены на стену.

– Не знаю… Но я не могу этого так оставить!

Голос Войдана был глубоко сочувствующим:

– Эк тебя зацепило… Но, может, ты и прав. Для чегоживем и воюем, как не из-за любви женщин? Даже если говорим, что нам нужныбогатства, горы злата, то разве не для женщин? А эта Анна… из-за нее воеватьстоит.

Владимир опомнился, постарался сделать голос сдержанным:

– Я говорю не о войне. Так, маленький показ силы!Двинуть туда войско, разорить пару городов, пожечь виноградники, а кто не успелубежать и схорониться, тех на колья, распять на крестах, ежели христиане…

Войдан поднялся, а уже от двери сказал сочувствующе:

– Я не думаю, что ее отдадут так сразу. Вгосударственных делах разве сразу что решается? Ее будут готовить к отъездумесяца три-четыре. Приставят толмачей, чтобы язык болгарский выучила, обычаи,обряды… Поедет не одна, целый двор слуг и служанок попрет… У тебя еще естьвремя, княже! Правда, в обрез.

На этот раз Владимир потребовал руки Анны для себя, а самдвинул войска на империю. Царьградский двор, как доносили послы, оказался междвух огней. С северо-востока наступали войска Самуила, громили немногочисленныепограничные войска, захватывали города, а с севера двинулось огромное конноевойско русов. И тоже с ходу сшибли пограничные заслоны, захватывали города,жгли церкви и бросали в огонь священников, но самое страшное было другое…