Стрижи - Фернандо Арамбуру

Весь мой план летит к черту! Хорошо еще, что догадался позвонить сыну. Чуть бы помедлил, и не застал бы Никиту в городе.

Он сообщил, что со вчерашнего дня бар, где он работает, закрылся на летние каникулы. Ему и двум его приятелям одолжили дом на колесах («старый, но пока бегает»), и они втроем решили проехаться по всей Испании, а может, и в Португалию заглянут. Это надо будет обдумать по дороге. А еще он сказал, что у него закончилась мазь от псориаза, но ему «начхать», потому что она все равно не помогает. Зато он будет загорать, как советовала кожная врачиха.

И теперь я не знаю, как поступить на будущей неделе с Пепой. Я собирался оставить ее дома одну с большим запасом еды и питья. План у меня был такой: возьму с Никиты твердое обещание зайти ко мне домой день спустя. На видном месте оставлю записку, чтобы парень понял, что случилось, и знал, как поступить дальше: «Это твоя собака, дружок, когда-то мы купили ее для тебя. Тебе и решать, что с ней делать».

Я спрашиваю, когда он вернется. Никита точно не знает, это зависит и от его друзей тоже, но в любом случае не раньше середины августа. А мне-то какая разница?

– Дело в том, что я тоже хотел уехать из города и собирался просить тебя об одолжении.

Сможет ли он, вернувшись из путешествия, зайти ко мне и проверить, все ли в порядке? В качестве приманки я обещаю, что оставлю ему на кухне немного денег – в ящике со столовыми приборами. Деньги – верный крючок для моего сына. Ладно, что конкретно он должен сделать? Ничего, просто посмотреть. Никита спрашивает, куда я намерен ехать.

– Далеко.

Он по-свойски хихикает:

– Небось с женщиной?

– Нет.

– Да ладно, пап, а то я тебя не знаю.

24.

Я ищу определения, чтобы описать ее руки. Первое из пришедших мне в голову – «приятные». Годятся и другие: «маленькие», «мягкие», «врачующие». Слова ничего не стоят, их слишком много, вот мы ими и разбрасываемся. Этого бы не случалось, если бы государство установило для граждан налог на использование родного языка.

Эти приятные руки двигаются по моей спине, которую она предварительно намазала маслом. Они бесцеремонно мнут ее, решительно скользят то вниз, то вверх. Иногда задерживаются на плечах и с силой на них давят. И это мне нравится больше всего. Так как у меня нет никакого опыта в подобных процедурах, я не знаю, искусная Агеда массажистка или неумелая. Я сказал бы, что она работает хорошо – в том смысле, что ее старания не только расслабляют, но и доставляют удовольствие. А что еще нужно?

Как обычно в среду, сделав покупки на рынке, я увидел на площади Агеду. В самом начале разговора она показала бутылочку с маслом и потрясла ею перед моими глазами, как трясут колокольчик, заставляя его звенеть. На сей раз я сказал, что массаж был бы мне весьма кстати, так как в последнее время у меня немеет спина. Агеда с серьезной миной объяснила: перед самым выходом из дому ее как будто что-то кольнуло, поэтому она прихватила масло в уверенности, что сегодня я не стану возражать против «хорошей разминки».

Я сел в центр гостиной верхом на стул, единственный сохранившийся из четырех, которые у меня были. Руки упер в верхнюю перекладину, Агеда встала сзади. Она разминает мне мускулы и говорит. Все время говорит. Не замолкая ни на минуту. Пепа не обращает внимания на болтовню нашей гостьи и спокойно дремлет в своем углу.

Агеда хвалит мою спину. Называет ее по-настоящему мужской и утверждает с видом опытного анатома, что в пору нашего с ней романа это была одна из тех «вещей», которые больше всего ей во мне нравились. Я возражаю, что, как она наверняка заметила, прошедшие годы оставили свой след на моей физической форме. Агеда со мной соглашается, но повторяет, что моя спина остается «изумительной». Не могу не признать: если бы спина время от времени не напоминала о себе болью, я бы и вообще забыл о ее существовании.

Я опускаю голову на руки, и меня одолевает приятная сонливость. И наверное, я вздремнул бы, если бы вдруг не почувствовал, как Агеда прижала губы к моей лопатке. Вне всякого сомнения, это был поцелуй, быстрый и вроде бы незаметный, похожий на клевок.

– Это тоже часть массажа?

– Разумеется.

– И ты всегда так делаешь?

– Зависит от клиента.

Видя ее хорошее настроение, я решил, что настал подходящий момент, чтобы сказать ей то, что вертится у меня на языке с самой нашей встречи у рынка. Пусть Агеда не думает, что я пригласил ее к себе ради массажа. Дело в том, что через неделю я уеду из города и не могу взять с собой Пепу. Я умалчиваю о цели поездки и ее сроках, но Агеде это то ли безразлично, то ли она боится досадить мне своими вопросами. Не окажет ли она мне такую любезность и не возьмет ли к себе собаку в следующий вторник. Агеда отвечает шуткой: это надо как следует обмозговать. И тотчас изображает сомнение и глубокую задумчивость. Сердце у меня екает. Черт побери, если эта женщина меня подведет, весь мой план провалится в тартарары, поскольку я не могу бросить Пепу на произвол судьбы. В нынешних обстоятельствах Агеда – моя последняя надежда. Но тут она говорит с коварной усмешкой, что такая услуга имеет свою цену. Правда, вполне умеренную. Знала бы она, сколько я готов заплатить за такое великое одолжение!

– Ты просто девчонка, – говорю я, согласившись на второй поцелуй в спину, на сей раз более долгий и неспешный, чем первый.

25.

Сегодня я дважды встречался с Хромым: сначала мы вместе выпили кофе, а потом, как обычно, посидели перед ужином в баре Альфонсо. И каждый раз он выходил из дому в совершенно другом настроении, словно меняя костюмы. Кофе мы пили в кафе на его улице, напротив родильного дома. По телефону он сказал, что нам надо поговорить с глазу на глаз. С глазу на глаз – значит, без Агеды, которой он до сих пор ни слова не сказал про неприятности на работе. По какой-то непонятной мне причине мой друг не посчитал удобным пригласить меня к себе.

Короче говоря, Хромой вчера по собственной инициативе вернул в агентство по недвижимости похищенные там деньги и подал заявление об уходе, которое шеф подписал. Таким образом,