Собрание сочинений в десяти томах. Том 7 - Юзеф Игнаций Крашевский

Старуха видела, что от него не отделаешься ложью.

– Я с ней не говорила, потому что при моем первом слове она велела мне замолчать и слушать меня больше не хотела, – пробормотала Конрадова. Староста пытливо присматривавшийся к лицу Конрадовой, желая узнать, говорит ли она правду, расхохотался.

– Королева слушать не хотела! – повторил он. – Ха! Ха! Разве вы ей не сказали, что я должен с ней повидаться!

Воспитательница молча, с нахмуренным лицом, начала прибирать вещи, разбросанные на столе. Боркович, простоявший некоторое время в ожидании ответа и выведенный из терпения молчанием старухи, запальчиво воскликнул: – Вы думаете от меня отделаться, как от навязчивого бедняка-просителя? Что? Но я пришел к вам не с просьбой, а с требованием! В старухе боролись два чувства: страх и гнев. Она не знала, как ей выйти из этого отчаянного положения. Мацек следил за ее каждым движением и что-то тихо бормотал.

– Вы слышали? – спросил он.

– А вы? Слышали? – возразила Конрадова, повернув к нему пылающее лицо.

– Вы думаете, что этим все кончено? – рассмеялся Боркович.

– А вы полагаете, что кто-нибудь вас боится? – ответила старуха. –Королева говорит, что вы этот пресловутый перстень силой сняли с ее пальца.

– Силой? А если бы и так? – воскликнул Мацек. – Но она ведь не звала на помощь, когда я прибегнул к силе, и была со мной там, где никто ей помочь не мог! Что? Понимаете ли вы, что это значит? Если бы она в этом призналась, то этим дала бы оружие против себя. А вы-то, ее охранительница, зачем меня впустили туда, где я мог безнаказанно снять перстень с пальца княжны?

Сказав эти слова, он дико захохотал.

Старуха оцепенела от ужаса, до того ее поразило все сказанное. Она нескоро собралась с мыслями, чтобы ответить.

– Вы намерены, – воскликнула она, – обвинить королеву, чтобы ее опозорить? Но до этого не дойдет, потому что ее защитят, а вы заплатите своей головой!

Боркович, нахмурившись, в угрожающей позе, размахивая кулаком, громким голосом проговорил:

– Я сумею свою жизнь защитить, об этом вы не заботьтесь! Тоже нашлась благодетельница! А я вам еще раз повторяю: уговорите королеву, чтобы она согласилась на свидание со мной, иначе плохо будет… А на кого упадет ответственность – это вы увидите!

С этими словами он стукнул дверью и ушел. Конрадова стояла, как пригвожденная к месту, бессильно опустив руки. Весь день она провела в мучительном беспокойстве.

Между тем, Боркович прямо от нее направился в залу, в которой после турнира были устроены развлечения для гостей. Молодая королева раздавала награды победителям, но ни одна из них в этот день не досталась на долю старосты, так как его несколько раз сбросили с лошади. Эта неудача вызвала в нем гнев и увеличила его дерзость; он подстерегал удобный случай, чтобы подойти к королеве.

Но нелегко это было. Король сидел за столом рядом с королевой. Лишь когда начались танцы, от которых она отказалась, ссылаясь на усталость, а Казимир отошел в сторону и был занят разговором с рыцарями, Мацек подошел ближе и, воспользовавшись удобным моментом, наклонился над креслом королевы. Заглушаемый звуками музыки, так что слова его не были слышны другим, он почти над самым ухом Ядвиги, сидевшей с опущенными глазами, прошептал:

– Вспомните перстень и того, кто взял его у вас; не отталкивайте его и не выводите из терпения – он прогнать себя не даст!

Прошептав эти слова и, не дождавшись ответа, Боркович скрылся в толпе, так что никто даже не заметил его ловкого маневра. Королева вздрогнула, подняла голову, возмущенная его безмерной дерзостью, оглянулась кругом, но за креслом никого уже не было.

Вскоре после этого Мацек занял место против королевы, устремив на нее смелый взгляд и своей гордой осанкой как бы желая ей дать понять, как мало он боится ее гнева.

Молодая женщина, чувствуя, что не в силах оставаться дольше в зале, послала одну из своих фрейлин к Кохану, чтобы он доложил королю о ее просьбе разрешить ей покинуть пиршество и отдохнуть одной в своей опочивальне. Кохан тотчас же возвратился с согласием короля.

Королева, войдя к себе в спальню, отослала свиту и велела позвать Конрадову.

Старуха приплелась с обвязанной головой с охами и вздохами. В комнате кроме них никого не было.

Ядвига не скрыла своего гнева.

– Говорила ты со старостой? – порывисто спросила она. – Вы хотите, чтобы я первая пожаловалась королю!

Конрадова, размахивая руками, начала говорить.

– Можно ли говорить с таким негодяем? – простонала старуха. – Ведь это все равно, что воду в ступе толочь. Говоришь ему одно, а он все свое. Это собака, а не человек. Он никого не боится, а угрожает, чем только может.

Ядвига слушала с напряженным вниманием и при последних словах старухи она закрыла лицо платком и залилась слезами.

– Голубка ты моя, бедняжка ты моя! – начала наперсница, стараясь ее разжалобить. – Я весь день размышляла над тем, как тут быть; у меня даже голова лопается от боли. С этим человеком, можно достигнуть чего-нибудь только добром, а то это дикий зверь, готовый на все.

После короткого молчания она прибавила, еще более понизив голос:

– Разрешите ему придти в мою комнату, мы откроем вашу дверь хоть на минутку, вы покажетесь, обругаете его, и он уйдет…

Взглянув на королеву, она шепнула:

– Нет, вы лучше ему скажете ласковое слово. Ведь таких людей иногда можно одним словечком подкупить… Обещать можно все, а разве человек в состоянии исполнить все, что обещает?

Молодая женщина ничего не ответила и продолжала плакать. Наступила тишина, прерываемая лишь всхлипываниями. Конрадова медленно и осторожно снимала с нее одежду. Хотя она и не получила ответа, но чувствовала, что ее госпожа обессилена и не способна более сопротивляться. Продолжая ей услуживать, старуха все время повторяла одно и то же, прислушиваясь, не заговорит ли королева.

– Делай как знаешь, – пробормотала плачущая женщина, – я ни о чем знать не хочу… Сделай, как желаешь… Я не могу…

Старухе это только и нужно было. Она поторопилась уложить в постель свою питомицу и поскорее удалиться. Боркович перестал быть для нее страшным, и она была уверена в том, что он уступит королеве. Был поздний вечер, и она знала, что староста придти уже не сможет, но предчувствовала, что он не преминет явиться на следующий день.

Действительно, Боркович, постоянно бродивший по комнатам, подстерегая удобный случай, чтобы пробраться в апартаменты королевы, воспользовался обеденным временем, когда все собрались за столом, и проник в комнату Конрадовой. Старуха встретила