История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Альп-Арслан попирает плененного византийского императора Романа IV Диогена. Средневековая западноевропейская миниатюра

Главной целью Низам-аль-Мулька было перестроить всю бюрократическую структуру периода Сасанидов и высокого халифата в той ее форме, которая досталась Газневидам. Это помогло бы сосредоточить власть в центральной администрации в ущерб местной знати. Тут он потерпел поражение. Можно поспорить, что это было неизбежно, так как восстановить сельское хозяйство Савада не представлялось возможным. Мы уже убедились, что плодородие Савада было уничтожено отчасти геологическими, отчасти экологическими катаклизмами. Но даже если бы их не было, сама природа аграрно-городской жизни мешала восстановить такую хрупкую структуру, каковой являлась экономика Савада на пике расцвета: как только организация агрикультуры попадала в полную зависимость от городского уклада, нарушение этого уклада могло снизить эффективность сельского хозяйства до уровня ниже первоначального. Следовательно, исчезал даже фундамент, на который опирались инвестиции в дальнейшее процветание империи. Тогда чрезмерное налогообложение экономики кочевников-скотоводов только усложняло задачу по замене Савада как источника доходов. Но сама попытка восстановления централизованной власти имела любопытные последствия.

Одним из результатов отсутствия центрального финансового ресурса стала потеря бюрократического контроля над армией. Низам-аль-Мульк предпринял важный проект — восстановить барид, центральную информационную службу, которая помогала власти следить за происходящим во всех концах империи в обход наместников и, таким образом, ежедневно держать руку на пульсе событий. Барид был учрежден, но исключительно военный характер нового тюркского режима полностью нарушил этот план. Информация должным образом не поступала. Сельджукские султаны полагались на свое могущество и мобильность при необходимости подавить вероятный мятеж, оставляя центральному двору лишь минимум влияния. Похоже, необходимость подчиниться гражданскому надзору (который и представляла собой информационная служба) оказалась невыносимым оскорблением для сельджукских предводителей, и султаны не посчитали возможным на этом настаивать. Да и не было у тюркских военных достаточно мощной политической идеи, чтобы пересилить присущий им гонор — чувство, лежавшее в основе власти сельджуков.

Несмотря на подобные сложности, под руководством Низам-аль-Мулька империя продолжила расширяться и все больше походила на экспансивную абсолютную монархию, о которой он мечтал, по территориальному размаху и даже по способности подавлять восстания и военные конфликты. Альп-Арслан и Низам-аль-Мульк, вероятно, разделяли взгляды на эту политическую инициативу, но умом юного сына Альп-Арслана, Меликшаха (1072–1092 гг.), Низам-аль-Мульку удалось завладеть с самого начала, и визирь обеспечил правление Меликшаха славой и известной стабильностью. В этот период, хотя Фатимиды еще продолжали властвовать в Египте, сельджуки отобрали у них контроль над святыми городами в Хиджазе и даже расширили свои границы на юг до Йемена. В другом направлении они установили свою власть над карлукскими правителями Караханидами в бассейне Сырдарьи и Амударьи, и Меликшах навязал свои порядки на территории до самого Кашгара — за горами на западной окраине бассейна реки Тарим.

Но чем шире разрасталась империя, тем меньше она могла рассчитывать на войска кочевников. Сельджуки с самого начала использовали тюркских солдат-рабов подобно их предшественникам. К моменту восшествия на престол Меликшаха, несмотря на опасения Низам-аль-Мулька, предупреждавшего его о том, как важно сохранить преданность кочевников, основной опорой империи были подразделения иного происхождения. В силу самой природы монархии старые связи с кочевыми племенами ослабли. Низам-аль-Мульк сам был олицетворением данной тенденции. В отличие от кочевников, не принадлежавших к династии, визирь мог расставлять на ответственные посты в бюрократической системе по всей империи своих многочисленных сыновей и внуков, так что его семья своими личными связями дополняла военный союз семьи Сельджуков. Низам-аль-Мулька и его семью окружала зависть и тюрков, и персов, а молодой монарх все чаще проявлял своенравие, но визирь не выпускал бразды правления до самой смерти (в почтенном возрасте), когда пал от рук убийцы. Инициативу убийства приписывали кому-то из его врагов при дворе, но ответственность взяли на себя исмаилитские повстанцы, протестующие против империи Сельджуков как таковой. Смерть Меликшаха последовала через считанные недели, и империя начала разваливаться.

Несмотря на то что попытка Низам-аль-Мулька укрепить власть сельджуков старой иранской политической идеей о вселенской абсолютной монархии провалилась, его политика способствовала эволюции двух ключевых социальных классов до той точки, когда они сыграли свою роль в формировании международного порядка Средневековья. Этими классами были знатоки ислама, улемы и военные, особенно полководцы — эмиры; улемы и эмиры вместе образовывали ядро власти в новом обществе с его минимальной зависимостью от формальных политических структур[188].

Вторая цель Низам-аль-Мулька, сопровождавшая его главную задачу по восстановлению абсолютной централизованной монархии, заключалась в создании корпуса преданных администраторов из числа суннитов для его вожделенной централизованной бюрократии. При высоком Халифате чиновники, как и адибы, выражали взгляды двора, что фундаментально отличалось от мировоззрения улемов, даже если адиб был предан суннитам. Довольно часто он был шиитом — открыто отрицал установленные порядки. Взгляды приверженцев сунны и шариата вселяли энтузиазм в жителей некоторых городов и внушали уважение правящим кругам.

Махмуд Газневи принимает просительницу. Средневековая персидская миниатюра

Но среди интеллектуалов эти взгляды не считались обязательными. Улемы получали одну основную специальность помимо прочих: их ученики становились кади, в то время как врачами становились ученики файлясуфов, а администраторами — те, кто умел элегантно формулировать тексты государственных документов. Именем ислама улемы претендовали на первостепенную интеллектуальную значимость, что представлялось трудноосуществимым. Но теперь возник новый инструмент привлечения учеников и подержания дисциплины, который помог им закрепить этот приоритет и заставить власти поддержать их точку зрения.