Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

3. Предлагаемая система в наибольшей мере соответствует частной собственности.

Установление требования 100 %-ного резерва для договоров банковского вклада до востребования способно исправить и искоренить правовую порочность, которой банковское дело поражено с момента своего появления. Как показало наше историческое исследование эволюции банковской системы, вначале государство не распознало мошеннической природы частичного резервирования. Затем, когда последствия, порождаемые этой системой, проявились более наглядно, вместо адекватного определения и защиты традиционных принципов прав собственности государство стало соучастником, а затем и движущей силой соответствующих процессов кредитной экспансии. Целью всегда было стремление получить удобный источник финансирования политических проектов. Эволюция банковской системы, проходившая на границе действия принципов права, породила лишь негативные последствия: она стимулировала все виды мошеннического и безответственного поведения, запустила искусственное расширение кредита и механизм разрушительных повторяющихся экономических спадов и социальных кризисов. В конце концов она предопределила неизбежное в этих условиях возникновение центральных банков и породила целую сеть административного регулирования банковской деятельности. Этот способ регулирования не обеспечил достижения целей, которые ставились перед ним и продолжают сегодня, в начале XXI в., что вызывает особое удивление, дестабилизировать мировую экономику.

4. Предложенная модель способствует стабильному и устойчивому экономическому росту, тем самым значительно снижая рыночные трансакционные издержки, которые, в частности, осложняют переговоры на рынке труда.

Девяносто лет хронической всемирной инфляции и длительный период полностью бесконтрольной кредитной экспансии извратили стереотипы и привычки экономических агентов. Сегодня большинство из них считают, что для стимулирования экономического развития необходимы инфляция и кредитная экспансия. Более того, стало весьма распространенным заблуждение, согласно которому экономика, не находящаяся в состоянии бума, считается пораженной «стагнацией». Люди не могут понять, что слишком быстрое расширение экономики практически всегда имеет искусственную причину. Этот процесс обречен на то, чтобы повернуть вспять в форме спада. Короче говоря, мы уже привыкли жить в маниакально-депрессивной экономике и приспособили наше поведение к нестабильности и тревогам.

Однако маниакально-депрессивную модель экономического развития можно заменить другой, гораздо более стабильной и устойчивой, если осуществить предложенную нами реформу. Ведь она будет предотвращать не только искусственную экспансию со всеми ее стрессами (экономическими, природными, социальными и личными), но также и спады, неизбежно следующие за каждым периодом такой экспансии. В предлагаемой нами модели денежная система характеризуется жестким и неэластичным предложением денег, в отношении как увеличения количества денег в обращении, так и, в особенности, его уменьшения. Требование 100 %-ного резервирования полностью предотвращает экспансионистское увеличение предложения денег в форме кредитов, и поэтому увеличение количества денег будет ограничиваться естественным ростом, привязанным к росту мирового запаса золота. В последние 100 лет мировой запас золота увеличивался в среднем на 1–3 % в год[845]. Вследствие этого при денежной системе, представляющей собой чистый золотой стандарт в сочетании с требованием 100 %-ного резервирования для банковской деятельности, в предположении 3 %-ного роста производительности мы получаем экономическую модель, в которой возникает постепенное и постоянное снижение цен на потребительские товары и услуги. Это снижение не только соответствует устойчивому – по теоретическим и практическим меркам – экономическому росту, но и гарантирует выгодность такого роста для всех граждан, поскольку обеспечено постоянное увеличение покупательной способности принадлежащих им денежных единиц[846].

Эта модель растущей производительности, экономического развития и медленно увеличивающегося предложения денег (темпом около 1 % в год) генерирует в результате снижения цен рост реальных доходов факторов производства, в особенности труда, что, в свою очередь, приводит к огромному снижению высоких издержек, которые сегодня ассоциируются с процессом заключения коллективных договоров. При стабильном спросе на деньги, росте производительности труда в среднем на 3 % в год, увеличении предложения денег на 1 % в год цены должны снижаться примерно на 2 % в год. В этой модели реальный доход всех производственных факторов, в особенности труда, корректируется автоматически. Поэтому можно избежать переговоров о коллективных договорах, которые сегодня служат источником огромной напряженности и бесчисленных конфликтов в западных экономиках. Этот механизм будет востребован лишь в отдельных случаях, когда, например, повышенный рост производительности труда или рыночных цен на специфические виды труда вызывает необходимость согласовать более значительный рост реальных доходов, чем тот, который автоматически происходит каждый год в меру снижения общего уровня цен. Более того, в этих случаях даже не будет необходимости во вмешательстве профсоюзов (хотя эта возможность тоже не исключается), поскольку сами рыночные силы, направляемые предпринимательским мотивом прибыли, будут стихийно приводить к росту доходов, обусловленному изменениями относительных условий [на данном рынке]. Таким образом, на практике переговоры по коллективным договорам будет ограничены теми отдельными случаями, когда производительность труда растет меньше, чем в среднем, что вызывает необходимость определенного снижения номинальных зарплат. В любом случае это снижение будет много меньше снижения общего уровня цен[847].