Перерождение - Джастин Кронин

Питер прижал девушку к себе. Он обнимал ее так же, как недавно в палатке Ворхиса она обнимала его, — получилось прощание наоборот. Алиша замерла, потом снова расслабилась — казалось, она тает от его прикосновений.

— Ты уходишь, — шепнула она.

— Пообещай мне кое-что. Пообещай заботиться об остальных и доставить их в Розуэлл.

Питер не увидел, а, скорее, почувствовал: она кивнула.

— А кто о тебе позаботится?

Боже, как сильно он ее любит! Любит, а вслух сказать не может. Питер еще крепче прижал девушку к себе и закрыл глаза, чтобы сохранить это волшебное ощущение в памяти и унести с собой.

— Сколько могла, ты обо мне заботилась, верно? — Питер чуть отстранился, чтобы в последний раз заглянуть ей в глаза. — Спасибо, Лиш! Большое тебе спасибо! — Он быстро зашагал прочь, оставив девушку на ледяном ветру у притихшей казармы.

* * *

Как ни старался Питер, заснуть не получилось. В предрассветный час терпеть стало невмоготу — он соскользнул с койки и быстро собрал снаряжение. В холод пригодится все, что поможет сохранить тепло и сухость: одеяла, запасные носки, пончо, спальные мешки, брезент и прочная веревка. Возвращаясь из казармы накануне вечером, он заглянул на склад и стащил лопату, топорик и пару теплых курток. Холлис мирно посапывал, уткнувшись лицом в одеяло. Когда он проснется, Питер будет уже далеко.

Питер надел рюкзак и выбрался из палатки. Ледяной ветер тут же хлестнул по лицу и сбил дыхание. В гарнизоне было тихо и пусто, лишь у гаража сновали несколько солдат. Из столовой пахло дымом и теплой едой. У Питера заурчало в желудке, но времени на перекус не было.

В женской палатке он застал только Эми: Сара ночевала в лазарете с Санчо и другими ранеными. Девочка сидела на койке с рюкзаком на коленях, хотя Питер не просил ее собраться и быть готовой.

— Нам пора? — спросила Эми, подняв на него блестящие глаза.

— Да, пора.

Они быстро добрались до загона, где вместе с остальными лошадьми вороной мерин Грира принюхивался к холодному ветру. Питер вынес из сарая узду и теплую зимнюю попону. Очень хотелось взять и седло, но в седле вдвоем не поскачешь. Он связал рюкзаки и перекинул через холку коня. Надо же, всего пара минут, а пальцы уже задубели от холода! Питер подсадил Эми, вскарабкался на ограду загона, перелез на коня и погнал его к воротам. Заря только-только занималась: мрак рассеивался, чернильное небо медленно серело. Повалил снег — в полутьме казалось, что хлопья возникают из пустоты.

Ворота охранял один часовой — лейтенант Юстас, который первым увидел вернувшихся из неудачного рейда.

— Майор велел пропустить вас и кое-что передать. — Юстас вынес из караульной сумку. — Сказал, пусть Джексон выберет, что захочет.

Питер спешился и открыл сумку. Винтовки, запасные обоймы, пара пистолетов и связка гранат — Питер перебирал их, не зная, на что решиться.

— Передайте майору мою благодарность и еще… — Он вытащил из-за пояса нож и вручил Юстасу. — Вот подарок.

— Не понимаю, — нахмурился Юстас. — Вы нож мне отдаете?

— Возьмите, возьмите! — настаивал Питер.

Юстас принял нож осторожно, с явной опаской и целую минуту разглядывал, словно диковинку из леса.

— Просто передайте майору Гриру. Он поймет, — заверил Питер и повернулся к Эми, которая подставила лицо снежным хлопьям. — Готова?

Девочка кивнула. Она улыбалась, а снежинки на ее ресницах и волосах сверкали, как алмазы. С помощью Юстаса Питер взобрался в седло и взял поводья. Ворота открылись. Питер в последний раз взглянул на казарму, но чуда не случилось. «Прощай! Прощай навсегда!» — подумал он и, пришпорив коня, погнал его навстречу рассвету.

Один как перст в глуши

Я жизнь свою в сомненьях проведу.

Там лишь любовь меня найдет

На радость или на беду.

У. Рэли, «Гнездо Феникса»

62

К полудню они вернулись к реке. Ехали молча. Набирающий силу снегопад наполнял лес призрачным светом. У берегов река подмерзала, темная вода лениво текла по сузившемуся руслу. Эми прижалась к спине Питера и задремала, обвив тонкими руками его пояс. Питер чувствовал тепло девочки и мерное движение ее груди. Из ноздрей коня валил пар, пахнущий сеном и землей. В деревьях перекликались черные птицы, но их голоса заглушал вездесущий снег.

В снежной тишине нахлынули воспоминания — образы прошлого дымкой проплывали перед мысленным взором Питера. Вот мама незадолго до кончины: он заглянул к ней в спальню, увидел очки на прикроватном столике и почему-то сразу понял, что конец близок; вот Тео на энергостанции осматривает его распухшую лодыжку, а вот брат стоит на крыльце фермы вместе с Маусами и провожает их в путь; вот Тетушка на своей душной кухне, вот чашка с ее ужасным чаем; вот их отряд за день до отъезда из бункера: они пьют виски, смеются над шуткой Калеба и не подозревают, что ждет впереди; вот Сара утром после первого снегопада: сидит с дневником на коленях, щурится на солнце и говорит, что в лесу красиво; вот Алиша…

Алиша…

Они свернули на восток и из знакомого предгорья попали в объятия лесистых, одетых в белое гор. Снег пошел медленнее, прекратился, пошел снова. Начался подъем, и Питер сосредоточил внимание на малейших деталях: на медленном, но ритмичном шаге коня, на старых кожаных вожжах, которые сжимал в кулаке, на легком прикосновении волос Эми к своей шее… Почему-то все они казались неизбежными, как эпизоды сна, приснившегося много лет назад.

Когда стемнело, Питер расчистил на берегу место и соорудил из брезента навес. На сырых ветках костер не разведешь, но под раскидистыми кронами деревьев нашлось достаточно хвороста. Свой нож Питер подарил Гриру, но в рюкзаке лежал маленький складной ножичек, которым он открыл консервы. Они с Эми поужинали и заснули, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее.

Проснулись окоченевшими. Снегопад закончился, небо стало пронзительно голубым. Пока Эми разводила костер, Питер отправился на поиски коня, который ночью оборвал привязь и исчез. В любой другой день Питер бы запаниковал, но тем утром почему-то даже не встревожился. Коня он выследил ярдах в ста ниже по реке — вороной разворошил снег у замерзшей воды и щипал травку. Мешать не хотелось, и Питер немного постоял, наблюдая, как конь завтракает, а потом повел его в лагерь. Эми смешала сыроватые иголки с хворостом и сумела развести дымный костерок. Они съели по банке консервов, запили холодной водой из реки и погрелись у костра. Питер не спешил, предчувствуя, что это их последнее спокойное утро. Оставшийся на западе гарнизон наверняка опустел и затих: солдаты уже выступил на юг.

— По-моему, мы почти у цели, — сказал он Эми, взваливая рюкзаки на коня. — Осталось миль пять, не больше.

Девочка молча кивнула. Питер подвел вороного к поваленному непогодой дереву, вскарабкался на ствол, влез на коня, придвинул к себе рюкзаки и наклонился к Эми: давай, мол, садись.