Мэрилин Монро - Дональд Спото

Но тут Мэрилин пришла в голову одна идея — мысль, вполне естественная для женщины, которая в 1949 году обнаженной позировала на красной шелковистой ткани перед фотографом Томом Келли, которая в 1954 году позволила, чтобы в кинокартине Билли Уайлдера порыв воздуха высоко взметнул подол ее платья, и которая совсем недавно предстала весьма скудно одетой на приеме, устроенном в честь президента страны. Итак, Мэрилин предложила отснять такие сцены, которых и в помине не было в сценарии (и не могло там быть, поскольку, как она отлично знала, в 1962 году пресловутый Кодекс кинопроизводства никогда не позволил бы использовать их). Но для рекламы — для придания картине огласки по всему миру — почему бы в следующей сцене не показать, как она, обнаженная, кутается в голубой бархатный шлафрок? В конечном итоге, она ведь перевоплощалась во многих персонажей; так почему же сейчас ей нельзя стать Афродитой, являющейся взору из волн? Это не будет стоить ни цента, а может принести миллионы: достаточно намекнуть, что Мэрилин Монро вскоре предстанет в таком виде перед зрителями в картине «С чем-то пришлось расстаться», и дать при этом понять (отклоняясь от истины), что появится не просто в неглиже, а нагишом, как она будет изображена на соответствующем снимке в журнале. Уэйнстайн и Кьюкор посчитали это хорошей идеей, и теперь уже все быстро завертелось. Спешно были вызваны двое фотографов, не связанных ни с какой редакцией (Уильям Вудфилд и Лоренс Шиллер), чтобы сделать снимки совместно с фотомастером «Фокса». Неполный час Мэрилин фотографировали в разных ракурсах и с разных точек — но ни разу не показали ее целиком обнаженной, ни спереди, ни сзади.

К концу дня актриса чувствовала себя ужасно уставшей, но съемочная группа устроила ей овацию, а Кьюкор даже обнял ее. «Полагаешь, это было в дурном вкусе?» — спросила Мэрилин у Агнесс Фланеген по дороге в грим-уборную. «Я сказала ей, — призналась потом благовоспитанная ирландская дама, — что в этом не было ничего двусмысленного».

В четверг, 24 мая, Мэрилин снова была на съемочной площадке; оператор делал наезды, а также отснял два кадра через плечо Сид Чарисс — и все это несмотря на то, что после слишком долгого пребывания в бассейне у нее побаливаю ухо. Мартин хворал уже четвертый день, и все планы приходилось в последнюю минуту перекраивать, но никто не брал этого близко к сердцу: картина опаздывала всего на девять дней, которые поддавались легкому обоснованию (особенно в свете новой и нешаблонной рекламной кампании). Чтобы двинуть производство ленты дальше, нужно было только поскорее закончить неясный и запутанный сценарий. 25 мая, в пятницу, не обращая внимания на повышенную температуру и на выделения, сочащиеся из правого уха, Мэрилин отработала без единого словечка жалобы, отыграв с Мартином и Чарисс в восьми трудных сценах. Разговаривая с великолепно имитируемым шведским акцентом, героиня Мэрилин хотела, чтобы в собственном доме ее считали домработницей, прибывшей из другой страны. Материал этого съемочного дня, не использованный для монтажа, предоставляет неопровержимые доказательства большого и недооцененного таланта актрисы: Мэрилин сказала, что она желала спародировать мимику Греты Гарбо, и ей это удалось. Теперь Кьюкор и Уэйнстайн начали огорчаться еще больше — они боялись, что из-за действий дирекции студии, заседающей в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, все может сорваться, а ведь сейчас появилась вероятность того, что картина заслуживает быть законченной.

Мэрилин провела уик-энд по большей части в одиночестве, но в субботу отправилась вместе с Пат купить что-либо съедобное; и та и другая в один голос утверждали, что без Юнис в доме стало намного приятней. Мэрилин засунула себе в ухо ватку и принимала антибиотики, оставшиеся у нее с того времени, когда она болела гайморитом. Однако в воскресенье инфекция заметно развилась, а температура тела подскочила до опасных размеров. Сильная доза пенициллина за рекордно короткое время поставила ее на ноги, но в понедельник она все-таки была не в состоянии явиться на работу.

Во вторник, 29 мая, Мэрилин и Дин Мартин в течение шести часов повторяли один и тот же диалог, сняв сорок шесть дублей, из которых было использовано пять кусков, и все вместе это составило чуть больше страницы в тексте сценария. Как следует из материала, не пошедшего в дело, Мэрилин в точности выполнила свою задачу, выражая нарастающий гнев, но ни на мгновение не теряя контроля над голосом в диалоге, где она с глазами, полными слез, отвечала на обвинения в супружеской неверности. Каждый раз, когда Кьюкор прерывал их, обращаясь с просьбой повторить сцену или давая дополнительные указания, Мэрилин всегда выслушивала его самым внимательным образом, иногда задавала вопрос, кивая головой в знак согласиями делала всё, чтобы сцена вышла как можно лучше.

В среду был День памяти[482], и актерам дали выходной. В четверг, 31 мая, Мэрилин в первый раз играла вместе со своим другом Уолли Коксом, которого она уговорила выступить в роли продавца обуви: тот должен был притворяться, что провел с нею пять лет на необитаемом острове. Это был не только поразительно напряженный рабочий день: тридцать восемь дублей четырех сцен, которые позволили перевести на язык кино две с половиной страницы сценария, — но и самые потешные эпизоды, в каких Мэрилин довелось когда-либо играть. Выступая в кашемировом костюме, украшенном норковым воротничком и гармонирующей с ним шляпкой из норки, она нежным шепотом, лестью и мольбами воздействует на трусишку, уговаривая его отправиться с нею на ленч, — и все это время примеряет туфли, которые малы ей на два номера («лучше пять лет ходить босиком!»). И на сей раз актрисе, несмотря на весьма заурядный сценарий, удалось благодаря внушительной доле комизма сыграть незабываемые сцены — произнося свои реплики весело, но приглушенным голосом, и сохраняя при этом приличествующую ситуации элегантность. Если бы картина «С чем-то пришлось расстаться» попала на экраны, зрители имели бы возможность созерцать Мэрилин Монро в тот момент ее артистической жизни, который, бесспорно, является самым великолепным.

На следующий день, 1 июня 1962 года, Мэрилин исполнилось тридцать шесть лет. Эвелин Мориарти хотела устроить ей небольшое празднование, но Кьюкор запретил проведение всяких неделовых мероприятий, пока не закончится рабочий день. В длинной и лишенной динамизма сцене с Уолли Коксом и Дином Мартином Мэрилин тем не менее дала один из наиболее утонченных образчиков исполнения за всю жизнь; увы, это было, к сожалению, ее последнее выступление перед камерой. Произнося совсем мало слов и прикидываясь, что она невинна, актриса старается убедить Мартина, что покорный и кроткий Кокс и вправду был ее партнером на острове. Ей полагалось всего только улыбнуться, повернуться чуть влево, потом лениво посмотреть направо — а Мэрилин по сути дела из ничего устроила показ актерской игры самой высокой пробы, выдав на-гора результат пятнадцати лет тяжкого труда в этой профессии. Ее взгляды и звучание голоса попеременно выражают грусть и победоносность, хитрый подвох и искреннее желание вернуться к мужу. Невзирая на все стрессы и на физическую боль, мучившую ее в течение последних двух месяцев, Мэрилин сыграла свою роль так, что каждая актриса могла бы этим гордиться до конца своих дней.