📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаСобрание сочинений в десяти томах. Том 4 - Юзеф Игнаций Крашевский

Собрание сочинений в десяти томах. Том 4 - Юзеф Игнаций Крашевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 201 202 203 204 205 206 207 208 209 ... 241
Перейти на страницу:
мне придется продать все и самому удалиться на спокойнейшее и меньшее хозяйство в наши поместья в Галиции. Да кроме того, я и не люблю этой провинции… Не хочешь ли ты купить у меня Дендерово?

— Я куплю его, — сказал Вацлав, подумав.

Скрытая радость блеснула на лице графа, который уже рассчитал, что он сумеет надуть неопытного и взять с него цену, какую бы не дал никто другой.

— Я куплю его, — повторил Вацлав, — но так как я сам не понимаю ни цены имений, ни дела, возьмем кого-нибудь посредником, если вы согласитесь покончить это дело.

— Конечно, — ответил граф, опуская глаза, — я бы также возложил это на кого-нибудь постороннего. Я окончательно устрою дела и продам Дендерово; надоело мне! Могу считать тебя контрагентом?

— Это решено, — сказал Вацлав холодно.

После этих нескольких выражений, полных надежды для графа, когда разговор между ними, свернув с этого предмета, становился затруднительным, Дендера, скинув с себя парадный халат, собрался идти в гостиную, на что Вацлав согласился тем охотнее, что заметил на дворе лошадей Фарурея и предположил, что с Цесей наедине не останется. Но он ошибался: Цеся имела наготове средство избавиться от жениха, когда он был не нужен.

При входе они застали нежную парочку у столика: графиня сидела, развалившись в кресле, уставив глаза в садовые окна; старый юноша нагнулся к ней и улыбался с тем смешным выражением, какое придают лицу чувства, противоречащие летам. Желая понравиться, Фарурей сделался карикатурой; глаза его, делаясь сладкими, окружились множеством морщин и складок, губы его дрожали, общность черт, пробиваясь сквозь косметические средства и притиранье, представляли совершеннейшую старость. Вошедшие, должно быть, попали на разговор опасный и далеко зашедший, поэтому он тотчас же прекратился: Фарурей выпрямился и встал не без усилия, которое нарисовалось на его лице; Цеся, как своевольный зверек, вскочила с кресла, краснея, что Вацлав застал ее с таким престарелым поклонником. А как ей нужно было о многом поговорить с Вацлавом и не хотелось ей иметь кого-нибудь свидетелем этого разговора, она, едва поздоровавшись с братом, стала придумывать средство избавиться от Фарурея. Сердить и дразнить его она не хотела: она держала его всегда в запасе, поэтому, подумав с минуту и не обращая внимания на отца и Вацлава, спросила:

— А мой букет? Вы мне не привезли сегодня букет?..

— Вы правы! — сказал старый любезник. — Вина непростительная; но торопясь к вашим ногам, можно забыть обо всем.

— А вы так хорошо составляете букеты, — прибавила Цеся тихо.

Фарурей улыбнулся.

— Действительно, j'en ai fait l'étude à Paris [63]… и не так это легко, как кажется…

— Именно: в каждом вашем букете есть мысль, есть что-то художественное: каждый из них — изящное произведение.

Фарурей засиял, не понимая, к чему это клонится.

— А! Завтра, стало быть, вы позволите услужить вам?

— Еще завтра! Еще завтра! А я так не люблю ждать! — ответила капризно Цеся.

Нечего было делать, старый поклонник, хотя чувствовал, что дорого это ему обойдется и кости заболят от этой совершенно лишней прогулки, схватил шляпу и побежал к дверям, как только мог он бежать больными ногами по скользкому паркету.

— Что это такое? Куда? — хватая его, воскликнул граф; но взглянув на его сияющее лицо, догадался, что это была какая-то любезность для Цеси, понял несколько, что не без причины отсылается Фарурей, и не слишком обеспокоился.

— Сию же минуту ворочусь! — ответил Фарурей. — Сию же минуту…

— Но куда же? — догоняя, спросила его Цеся, будто обеспокоенная.

— На крыльях ветра… за букетом для вас…

— Разве это можно? Вы устанете! — прибавила лукаво Цеся.

— Я устану! — Фарурей обиделся. — Я? Да ведь это маленькая поездка, а для вас — хоть в ад!

Сказав это, он выбежал в сени. Цеся рассмеялась, Вацлав задумался, а граф пожал плечами.

— Ты распоряжаешься им, как хочешь! — сказал отец тихо дочери. — Бедный Фарурей! Полетел как сумасшедший.

Барышня пожала плечами, посмотрела в глаза отцу, и они поняли друг друга. Зигмунд-Август выбежал будто за Фаруреем, а Вацлава оставил наедине с Цесей.

Не было уже возможности избежать разговора, неприятность которого он предчувствовал; Цеся долго, пристально и насмешливо глядела на него молча.

— Знаете, Вацлав, — сказала она наконец, медленно, — я полюбила вашу Франю. Какая хорошенькая девочка! Как она мила! Как любит! Как искренна! Как наивна!

Вацлав застыл: похвалы эти кололи его, как булавки; он вежливо поклонился и хотел переменить разговор.

— Я приехал проститься с вами, — сказал он.

— Как, уезжаете?.. От нас — это еще ничего, но от прекрасной Франи!

Улыбка, следующая за словами, была язвительно насмешлива.

— Не станем говорить о ней, — сказал Вацлав серьезно.

— Напротив, станем говорить о ней как можно больше, — перебила Цеся. — Вы ее любите; мне кажется, что разговор о ней должен быть для вас самым приятным… Разве… не со мной? Но что ж бы это значило?

— Кузина! Вы дадите мне какие-нибудь поручения в Варшаву?

— Может быть, хотя и сама надеюсь побывать там. Но зачем вы переменяете разговор и еще так неловко? Что это такое? Я вижу, вы не верите мне, боитесь, чтобы я не вздумала шутить над вашей Франей? Вы несправедливы! Что же дурного можно сказать о ней? Право, она прехорошенькая! Премилая! И так полна простоты! Какой оригинальный домик!

— Кузина! И дом этот, и Франя для меня дороже всего на свете! — возразил Вацлав дрожащим голосом.

— Надеюсь, вы не полагаете, что говорите мне новость; я очень хорошо это понимаю! — продолжала Цеся чрезвычайно серьезно. — Вас отличная пара, один как другой; вы будете счастливы!..

Вацлав молчал, но все в нем возмущалось: он чувствовал, что разговор, начавшийся похвалами, должен окончиться укушением.

— Для меня, — продолжала опять Цеся, — была совершенно новая картина этого шляхтянского домика, этой приятной сельской жизни посреди домашней птицы, муки и кожи: казалось мне, что я смотрела на фламандскую картинку. Франя казалась мне в этой обстановке прехорошенькой! Но как досадно, — прибавила она тотчас же, — что вы не посоветуете им немножко образоваться и примениться к новому свету, в который должны будут войти с вами. Ведь уже богатый, как вы, человек не может жить в углу, посреди заплесневелой шляхты; бедная Франя будет страдать, выезжая в свет…

— Но зачем же ей выходить из той среды, в которой ей теперь так хорошо?

— Правда, что ей-в этом кругу лучше, — прибавила Цеся, — но вы не можете же изменить своего положения. Франя должна будет следовать за вами… а она такая боязливая, несмелая; сколько прелести придала бы ей некоторая шлифовка в свете!

— Мы не ищем этого

1 ... 201 202 203 204 205 206 207 208 209 ... 241
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?