Эксперимент - Дарина Грот

Левиафан оказался прав. Через какое-то время Лилит встала и, пошатываясь, пошла в дамскую комнату. Вампир прихватил вещи и на всякий случай последовал за ней. И «на всякий случай» случился. Через пять минут из туалета послышался престранный разговор, от которого Левиафан весь напрягся.

– Привет, милая! – раздался пьяный голос Лилит.

Около зеркала крутилась какая-то девушка. В отражении она увидела Лилит и замерла.

– Привет! – улыбнулась она в ответ.

Лилит подплыла к ней и состроила страшную рожу.

– Я вампир! – прошептала она, вытягивая руку к шее девушки.

– Допились, – буркнул Левиафан под дверью. – Это уже никуда не годится!

Он влетел в комнату и оказался перед перепуганной девушкой. Левиафан улыбнулся и прищурил глаза, разглядывая ее.

– Пока, милая! – передразнил он Лилит и одним махом отшвырнул девушку к стене.

Она без сознания упала на пол и не поднялась. Левиафан схватил Лилит за руку и выволок ее из туалета.

– Все, нагулялись! Домой! – крикнул он ей почти в ухо.

Они вышли на улицу, Левиафан подхватил пьяную даму на руки, потому что сама она еле шла и что-то лепетала. Он пытался засунуть разбушевавшуюся девушку в машину, но не тут-то было.

– Я не хочу домой! – верещала она, пытаясь вырваться.

Даже гипс не был помехой, именно им Лилит лупила Левиафана по голове и по плечам. А ему больше ничего не оставалось, как только мрачнеть и хмуриться. Окружающие смотрели и изредка посмеивались над разыгравшейся семейной сценой, что еще больше злило вампира.

– Домой, Лилит, домой! – он захлопнул дверь и прыгнул за руль.

6

День был в самом разгаре, а Лилит лежала на кровати, словно труп. Левиафан раздернул шторы, и яркое солнце пробилось в темную комнату и осветило лицо девушки. Она прищурилась и что-то замычала, натягивая одеяло на глаза, пытаясь спрятаться от густых лучей. Но одеяло внезапно исчезло. Руки нервно ощупывали простынь в поисках спасения от солнца, но им ничего не попадалось.

Крикнув очередное проклятье, Лилит вскочила и села на кровати, уставившись на стоящего у окна вампира. Босые ноги, черные брюки, расстегнутая рубашка. Руки, как обычно, были в карманах. Не смотря на столь прекрасный день, вампир был хмур. Черная челка свисала на глаза, и суровость взгляда пыталась спрятаться под ней.

– Закрой шторы! – приказала Лилит, строго взглянув на него.

Он приподнял уголок губ, но с места не сдвинулся.

– Ты глухой? – взвизгнула девушка.

У нее сильно болела голова, ее раздражало все, и солнце и день, и не двигающийся Левиафан. И он прекрасно знал о ее состоянии, понимая, что она чувствует, и ему было даже смешно от этого.

Пронеслись воспоминания вчерашнего вечера и ночи. Ведь именно он вытаскивал Лилит из всех кустов, оттаскивал от людей, отбирал дома бутылки с алкоголем, укладывал спать, получал одну за другой порцию гадких слов и легких побоев.

– Тебе следовало бы извиниться за свое вчерашнее поведение и поблагодарить за то, что ты сейчас цела и невредима! – протянул он, выглянув в окно, со злорадной ухмылкой на губах.

– Что? – удивилась Лилит, вытаращив глаза, как будто от нее потребовали незамедлительно покончить с жизнью.

– Ну и кто из нас еще глухой? – вопросительно поднял брови Левиафан.

– Что ты несешь? Ты с ума сошел, Левиафан? С какой стати я должна извиняться и благодарить? Ты только из-за этого меня разбудил? – Лилит недоумевающе окинула его взглядом и встала с постели.

Голова раскалывалась на тысячи мелких кусочков, она не контролировала движения, не соблюдала равновесия. Голова просто-напросто отказывалась выполнять свои функции.

Лилит кое-как дошла до окна, отодвинула Левиафана и задернула шторы. Не успела она дойти до кровати, как яркий свет снова влетел в комнату. Лилит остановилась и взглянула на довольного Левиафана.

– Ты! – крикнула она и снова пошла к окну.

Вампир схватил ее за талию и начал кружиться в бесшумном вальсе. Лилит что-то кричала и возмущалась, но ему было все равно. Он напевал себе под нос песню и продолжал кружиться в танце. Когда Лилит оказалась в более-менее устойчивом положении, то поняла, что голова вообще в ад провалилась.

– Левиафан! – протянула она. – Что ты хочешь от меня?

– Ох, чего я хочу, – мечтательно взглянул он в потолок, придерживая девушку. – Не знаю, Лилит! Мне скучно, ты спишь. Вот решил разбудить, чтобы ты поорала что ли на меня, разбив в дребезги тишину своими криками.

– Ты не нормальный, – вздохнула Лилит, пытаясь вернуться в кровать.

– Ну, милая! Не бросай меня одного снова, хватит спать! Уже три часа дня!

Но Лилит закрыла глаза и начала медленно падать, Левиафан подхватил ее на руки и посмотрел на ее лицо. Девушка просто засыпала на ходу, а в таких сильных руках она не могла не уснуть.

Вампир держал ее и разглядывал, словно впервые увидел. Он положил девушку на кровать и уткнулся носом в ее бок, обнимая другой рукой. Лилит тихо вздохнула и окончательно провалилась в глубокий сон. Левиафан закрыл глаза от безысходности.

«Есть ли у меня счастье в данный момент? Можно ли это назвать счастьем? В 1575 у меня была любимая кошка. Она прожила со мной почти шестнадцать лет. Мне казалось, что это счастье. Я ложился, она приходила ко мне, мурлыкала свои песенки и успокаивала меня, сама потихоньку засыпала. Однажды, она уснула у меня на груди и больше никогда не проснулась. В тот момент счастье куда-то ушло. Потом, где-то в 1632 у меня была собака. Она всегда была рядом, как хороший друг. Мне казалось счастьем, иметь такого друга. Не предает, молчит и всегда со мной. Когда ей было пять лет, она заболела и умерла. Умерла у меня на руках, а я смотрел ей в глаза. В них не было счастья, и в моих глазах тоже. Потом появился Мормо. Поначалу это было великим счастьем, а потом его тоже не стало, и с ним вместе ушло и счастье. Теперь у меня есть ты, Лилит. Счастье ли ты настоящее? Или очередная подделка? Я понял одну немаловажную вещь: счастье – это больно, потому что у него есть конец, причем очень плачевный и мучительный. Так почему все так бегут за счастьем? Как только я становился счастлив, после меня преследовало жуткое несчастье, как бы говоря, что это расплата за считанные секунды, проведенные со счастьем. И надо ли оно мне после этого? Счастье – как валютная проститутка, и хочется, и платить приходится очень-очень много за всего лишь один совместный час. Есть ли смысл в счастье, если оно несет в себе сплошную боль и тоску? Может не надо, чтобы Лилит оказалась моим счастьем? Пусть она сразу же становится горем…не так будет потом обидно. Потерять счастье так больно и неприятно, а после него остаются гнусавые воспоминания, от которых нет никакой возможности избавиться. Почему после обретения счастья в ком-то, этот «кто-то» умирает и оставляет болезные воспоминания…Ох, как же хочется провалиться в какую-нибудь яму и не вылезать оттуда лет десять, а лучше двадцать. Точно, мне несчастье нужно, мне отдохнуть надо. За четыреста восемьдесят шесть лет, я отдохнул только десять лет, пролежав на заброшенном кладбище, в пустующем склепе. Даже не устающим нужен отдых. Но я не могу бросить Лилит и замуроваться в могиле, для нее это будет несчастьем. А это еще вопрос, нужно ли ей счастье в виде меня, и счастье ли это? Мы с ней на самом деле оба несчастны. Все, кто получает любовь, становятся несчастными. Но так как большая часть людского населения – отъявленные мазохисты, они называют это счастьем и страдают от него! Есть хочется…крови…»