В никуда - Нельсон Демилль

– Вы так считаете? Ну, все равно. Я думаю, в живых из нас осталось всего лишь семь. – Он решил, что неплохо бы переменить тему разговора: – Пат Куинн говорил мне, что вы воевали во Вьетнаме...

– Да, сэр, как и вы – в шестьдесят восьмом, в составе Первой воздушно-кавалерийской. Я был рядовым четвертой роты первого батальона восьмого воздушно-кавалерийского полка и в то время находился в окрестностях Куангчи.

– Вот как? – Он изобразил улыбку. – Что же вы, ребята, торчали в окрестностях, когда нам так не хватало вас в городе?

– В городе казалось слишком опасно, – улыбнулся я в ответ.

Вице-президент рассмеялся.

– Что ж, если вспомню что-нибудь полезное для вас, Пол... и для вас, Карл, непременно с вами свяжусь. – Он поднялся.

– Сэр, – сказал я ему, – вы бы не хотели поговорить со мной наедине?

– О чем?

– Об этом случае.

– Я ничего о нем не знаю. Но я подумаю. – Он направился к двери.

В этот момент я иногда сообщаю свидетелю, что он является подозреваемым. Но в таком случае ему полагается зачитать его права, а я никогда не могу отыскать в своем бумажнике нужной маленькой карточки.

– Я уже упоминал, сэр, – обратился я к Эдварду Блейку, – что мы располагаем свидетелем убийства. И я его допросил. – Я не потрудился уточнить, что свидетель – вражеский солдат: пусть решит, что кто-то из своих. – Он лежал, раненный, на втором этаже казначейства и через отверстие в полу видел, как американский пехотный капитан убил не только лейтенанта, но еще трех вьетнамцев, забрал ценности и скрылся.

Блейк снова смертельно побледнел. Он никак не думал, что ему придется выслушивать свидетельские показания по этому делу, – считал, что прикончил всех свидетелей до единого. Я заметил, как у него затряслись колени и задрожала лежащая на ручке двери рука.

– Было много случаев, – заговорил он, – когда после многих лет появлялись свидетели, но потом выяснялось, что у них не все в порядке с головой. Или они просто лгали. Уверен, вы тоже с этим сталкивались.

– Да, сэр, поэтому нам и требуется ваша помощь.

– Прошу прощения, ничем не могу вам помочь. Желаю успеха в расследовании. – Он уже собрался уходить, однако вспомнил о хороших манерах и повернулся к Сьюзан. – Мисс Уэбер, рад был с вами познакомиться. Доброй ночи, джентльмены.

Он открыл дверь, но вдруг сделал нечто очень странное: повернулся, подошел ко мне и пожал руку. И только после этого вышел.

Сьюзан и Карл одновременно потянулись за сигаретами и закурили.

Я подошел к бару и приготовил себе виски со льдом. В кабинете царило неловкое молчание. Я посмотрел на лица собравшихся и понял: никто из них не сомневался, что Уильям Блейк убил во время ограбления женщину и троих мужчин, один из которых был его товарищем по оружию. И это не укладывалось в голове полковника Гудмана, Хеллмана и моей.

Первым заговорил военный атташе:

– Неужели вы не сумете найти в своем сердце великодушия на этот раз отпустить Блейка?

Я не ответил.

– Во время войны я был молодым лейтенантом, – продолжал он. – Не жду, что каждый поймет, что там творилось в то время. Но вы, я и полковник Хеллман можем понять. Никому из нас не хочется давать ответ за то безумство.

Я снова промолчал.

– Дело не в том, чтобы установить: виновен – невиновен, – подхватил Карл. – Дело даже не в правосудии или морали. Дело в прошлом. Я вам говорил, его тени простираются отсюда до самого дома. В то время нас, солдат, коллективно поносили и оплевывали, и мы никому не обязаны давать объяснений в своих действиях и снова откровенничать по поводу войны. Если на ком-нибудь лежит вина – это общая вина. Если у кого-то есть заслуги, честь воздается среди нас. Мы навеки связаны кровью и кошмаром. Говорю вам, мой друг, все это не имеет или почти не имеет отношения к Эдварду Блейку. В той или иной степени каждый из нас – такой же Эдвард Блейк.

Я глубоко вздохнул и промолчал.

– Пол, – начал Билл, – Эдвард Блейк будет первым президентом США из ветеранов. Разве вы этого не хотите?

– Заткни-ка ты свою пасть, Билл, – ответил я.

В кабинете стало еще тише.

– Даже если бы я попался на вашу наживку, – продолжал я, – а не исключено, что я на нее попался, – дело еще в вашем честолюбии, в вашем вранье, в вашем обмане и во всей этой вашей туфте. У Эдварда Блейка еще может возникнуть в жизни неприятный момент, а у вас – неудачи в карьере. – Я поставил стакан на стол и пошел к двери, но на полдороге остановился. – Я же говорил, Карл, что вам нужен другой человек. – И повернулся к Сьюзан: – Пошли отсюда.

На следующий день в двенадцать утра посольская машина отвезла нас со Сьюзан в аэропорт Нойбай, что к северу от Ханоя. Во время двадцатиминутной поездки мы почти не разговаривали.

До самого терминала нас сопровождали посольские охранники. Мы прошли службу безопасности аэропорта, я зарегистрировался, и мы отправились прямо в дипломатический салон.

Мой багаж остался у мистера Уена и полковника Манга, поэтому я путешествовал налегке: только то, что на мне, бумажник, паспорт, авиабилет и дипломатический пропуск.

Сьюзан была в красивом темно-зеленом платье, которое ей одолжила Энн Куинн. А я – в грязных джинсах, но чистых трусах и отвратительно розовой рубашке гольф. И то и другое мне подарила супруга посла и при этом заметила, что не возражает, если больше никогда не увидит ни меня, ни трусы, ни рубашку. Сувенир из Вьетнама.

Дипломатический салон, несмотря на название, оказался убогой комнатенкой. Но поскольку в ту субботу летело мало дипломатов и их родственников, нам вполне хватило места.

Посольские ребята все время находились с нами, что было совсем неплохой мыслью.

Мы со Сьюзан переночевали на раздвижном диване в гостиной. Гостевые комнаты наверху занимали семейство Блейк и парни из спецслужб, которые почему-то не пожелали видеть нас рядом. Мы, хотя устали и совершенно вымотались, все-таки занялись любовью, понимая, что, может быть, вместе в последний раз.

Наутро я получил в комнате для завтрака свою яичницу. Мы со Сьюзан ели, когда к нам заглянула Энн Куинн и сообщила, что Блейки и посол рано утром уехали в посольство и она тоже вскоре отправится вслед за мужем. Мы выразили сожаление, что не повидались с ними, но Энн обещала передать от нас прощальный привет. Мы поблагодарили ее за гостеприимство и великолепный прием накануне, а она не предложила погостить подольше. Я думаю, понимала, что вышло что-то не так.

И вот теперь мы стояли в дипломатическом салоне и смотрели в большое панорамное окно на взлетную полосу и набухшее тяжелыми облаками серое небо. Взлетов было больше, чем посадок, как на курорте в конце сезона, и я решил, что это вьетнамская диаспора разлетается после праздника в страны своей ссылки.