Гарри Поттер и Кольцо Согласия - Юнта Вереск

способен, что возьмет с собой только Рона с Гермионой. Все оставшиеся тут же набросились на него с просьбами и аргументами. Поднялся такой шум, что из торгового зала прибежал продавец, узнать, не напали ли на магазин Пожиратели…

В конце концов, оставив крайне недовольных близнецов и их маму в Косом переулке, остальные вышли в магловский Лондон и двинулись к площади Гримо. Спрятавшись под мантией-невидимкой, Гарри по одному провел в дом Рона, Гермиону и мистера Уизли — единственного из взрослых, кого он согласился впустить. Гермиона шепотом спросила, имеются ли у Гарри основания для столь упорного желания оградить свой дом от опытных волшебников, или это, может быть, тоже влияние Волдеморта?

Основания у него были. Они возникли когда Гарри узнал, что Дамблдор неведомым способом, уже после своей гибели, переправил Омут Памяти в запечатанный дом на площади Гримо. Получить доступ к этому уникальному сосуду Гарри хотел без посторонних, поскольку не хотел, чтобы случайно какое-либо из его воспоминаний о хоркруксах увидел кто-либо, кроме Рона и Гермионы. МакГонагалл научила его извлекать память и даже упаковывать ее в пустой флакончик, но Гарри не был уверен, что извлекает он именно то, что хочет. Вначале следовало бы убедиться, что все работает как надо.

Когда Гарри с Гермионой переступили порог дома, они обнаружили, что миссис Блэк привычно орет, Рон пытается закрыть портьерой ее портрет, а мистер Уизли смотрит на него с удивлением, даже не пытаясь помочь. Взмахом палочки Гарри наложил на матушку Сириуса заклятие немоты. Персонажи других картин, увидев это, тут же замолчали. В прихожей воцарилась блаженная тишина.

— Неужели она снова кричала? — удивленно спросил мистер Уизли.

— Вы не слышали ее воплей? — изумилась Гермиона, отрывая руки от ушей.

— Нет. И портрета не вижу, только дверь.

— Дверь? — выдохнули три глотки одновременно.

— Ну да, та дверь, с которой Рон пытался снять паутину…

— ???

— Паутину, — уже менее уверенно сказал мистер Уизли, ткнув в портрет миссис Блэк.

Вместо того чтобы идти искать Омут Памяти, все четверо направились в кухню, чтобы обсудить удивительное открытие.

Кухня была в ужасном состоянии. Вода, которой заливали пожар Гарри и миссис Уизли, еще не высохла. В воздухе пахло одновременно и сыростью, и гнилью, и гарью. Артур Уизли попытался выхватить палочку, но тут же понял, что колдовать не сможет и беспомощно оглянулся на подростков. Гермиона направила свою палочку на стол и стулья — через несколько секунд они были уже сухими. Затем она направила струю теплого воздуха на пол. Рон и Гарри попытались помочь ей, но сразу было видно, что с гораздо меньшим успехом.

Наведя небольшой порядок, все уселись за стол. Гермиона поинтересовалась у мистера Уизли, что он может видеть, а чего — нет.

— Лестницу в прихожей видел, а портретов — ни одного. Стены вижу, дверь вот, которой раньше не было, там, где портрет, тоже разглядел, — смущаясь, ответил мистер Уизли. — Здесь вот мебель вижу, да ту стену, которая в прихожую ведет. Остальное — словно в легкой дымке темнота скрывается. Ну, как если бы здесь был фонарь, а там, где его свет заканчивается — уже непроглядная темень… Бедные твои родственники, — он посмотрел на Гарри. — Теперь я начинаю понимать, почему им так неуютно в Юле… Мне, впрочем, тоже. Все время пытаюсь обойти деревья стороной…

— Мистер Уизли, а вы умеете снимать магическую недосягаемость? — спросила Гермиона. — Портреты, скорее всего, защищены ею, может, лучше расколдовать их, а то родственники Гарри тут всех переполошат. Они же не будут слышать этих воплей, вот и будут грохотать. А все остальные с ума сойдут…

Мистер Уизли страшно обрадовался, поняв, что, не обладая волшебной силой, он, тем не менее, может учить магии других! Эта мысль настолько ему понравилась, что он тут же начал рассказывать, какие слова и движения палочкой нужны для тех или иных заклинаний. Гермиона внимательно слушала и пыталась исполнять. Гарри же, посидев пару минут, поднялся: "Пойду наверх схожу". Рон увязался за ним.

Они поднимались по лестнице и с каждым шагом идти дальше хотелось все меньше. Дом давил, выталкивал из себя нежданных пришельцев. Головы эльфов, казалось, провожали злобными взглядами. Многочисленные представители целых поколений Блэков смотрели с потемневших портретов сурово и осуждающе, лишь на некоторых лицах мелькало любопытство. Гарри поднял факел повыше. На мгновенье накатила злость: зачем Сириус оставил ему этот мрачный дом? Старик в напомаженном парике взглянул на Рона неодобрительно, в следующую секунду Гарри показалось, что на портретном лице возникла брезгливость. Гарри с трудом удержался от того, чтобы ткнуть в лицо старика горящим факелом.

Добравшись до площадки второго этажа, ребята остановились. Рон нерешительно толкнул рукой дверь в гостиную. Легко скрипнув, она распахнулась и сразу стало светлее — сероватый свет из потускневших стекол высоких окон проник и на лестницу. Портьеры были раздвинуты. Гарри шагнул вперед и заглянул в комнату. Большой обеденный стол посреди гостиной, несколько шкафов напротив окна, да большой гобелен с изображением семейного дерева Блэков на дальней стене… Вместе с Роном они прошли вдоль шкафов, заглянули внутрь каждого. Омута памяти нигде не было.

Они вернулись на лестницу, но закрывать дверь не стали, пусть хоть немного дневного света будет на лестнице. Еще два пролета, и вот они у дверей своей спальни. Войдя внутрь, Гарри поежился. Здесь было еще неуютнее, чем в гостиной, может быть из-за того, что окна оказались плотно задрапированы тяжелыми шторами. Одним движением палочки Гарри раздвинул их. В комнату хлынул свет, но сразу запахло полетевшей от штор пылью, которая тонкими дорожками заклубилась в лучах бьющего в окна солнца.

На тумбочке у своей кровати ("бывшей", — захотелось сказать ему), Гарри обнаружил большой конверт. Зелеными чернилами на нем было выведено: "Мистеру Гарри Поттеру. Вскрыть после 31 июля". Почерк был ему хорошо знаком. Дамблдор. Перед глазами вдруг встали другие письма с адресом, точно также написанном зелеными чернилами — приглашение его на учебу в Хогвартс. Дядя Вернон уничтожал их одно за другим, но они возникали снова и снова…

Гарри взял конверт и повертел в руках. Конверт был белым и совсем не пыльным, в отличие от всех остальных вещей в комнате. Оглянувшись, ища место, где бы присесть, Гарри увидел остановившегося у порога Рона.

— Письмо Дамблдора.

Рон кивнул.

— Слушай, ты, наверное, хочешь прочитать его сам, один… Я, пожалуй, спущусь вниз…

В первое мгновенье Гарри