Стая - Франк Шетцинг

— Правильно, — сказал Йохансон. — Мы так и не раскусили этот орешек. Черви и бактерии провели всю предварительную подготовку, но недоставало мелочи, чтобы устроить катастрофу.

— А именно: либо небольшого понижения уровня моря, чтобы снять с гидрата лишнее давление, либо подогрева воды на склоне. Правильно?

— Правильно.

— На один градус?

— Могло бы хватить. Но, скажем, на два.

— Хорошо. Перед норвежским континентальным склоном на глубине 1250 метров находится грязевой вулкан Хокон-Мосби. Грязевые вулканы извергают на дно моря не лаву, а газ, воду и осадок из горячей глубины земли. Вода над грязевым вулканом не горячая, но теплее, чем где бы то ни было. Я сливаюсь в очень большой коллектив. Я формируюсь шлангом, а поскольку мне придётся быть очень длинным шлангом, я ограничиваю толщину моей стенки несколькими слоями клеток. И всё равно мне для этого понадобится много миллиардов товарищей. Я вытягиваюсь на длину в несколько километров. Мой поперечник соответствует диаметру центрального кратера — 500 метров. Я забираю тёплую воду грязевого вулкана внутрь себя и переправляю её по этому колоссальному водопроводу туда, где черви уже всё подготовили. Вот вам и оползень. Могу и гренландскую воду согреть или растоплю полярные льды, что приведёт к остановке Гольфстрима.

— Если это могут сделать Ирр в вашем компьютере, — недоверчиво сказал Пик, — то на что же тогда способны настоящие Ирр?

Уивер посмотрела на него.

— Думаю, на гораздо большее.

* * *

Плавание

Уивер чувствовала себя очень напряжённой — и психологически, и физически. Выйдя из конференц-зала, она предложила Эневеку поплавать в бассейне. У неё болели от напряжения плечи. Хотя она занималась всеми силовыми видами спорта.

Может, в этом и проблема, думала она. Может, заниматься спортом, который не перегружает?

Они переоделись, каждый в своей каюте, и вышли уже в купальных халатах. По дороге в бассейн Уивер с удовольствием взяла бы его за руку — в этот момент она вообще с удовольствием бы занялась с ним чем-нибудь другим, — но не знала, как подступиться и с чего начать. Раньше, до радикального изменения своей жизни, она не раздумывая брала всё, что шло в руки, но это никогда не было связано с любовью. А теперь она чувствовала себя робкой и зажатой. Как идти вместе в постель, если накануне погибло столько знакомых, а весь остальной мир рушится в пропасть?

Какой надо быть для этого тупой и бесчувственной?

Плавательный бассейн на «Независимости» был большой и удобный. Сбросив халат, она почувствовала на своей спине взгляд Эневека и сообразила, что он впервые видит её в купальнике. И видит её татуировку на спине.

Она застенчиво ступила на край бассейна, спружинила и элегантно прыгнула в воду. Вытянувшись в струнку, она услышала, как Эневек нырнул за ней. Может, это случится здесь, подумала она, и в животе её всё оборвалось. Между надеждой и страхом — вдруг догонит — она изо всех сил заколотила руками и ногами и поплыла вперёд.

Трусиха! Чего ты боишься?

Нырнуть и заняться любовью. Под водой.

Слиться…

Внезапно ей в голову пришла мысль.

Она была до смешного простой и, к сожалению, беззастенчивой. Но если бы она сработала, было бы просто замечательно. Тогда бы можно было укротить Ирр мирным способом. Или хотя бы заставить их изменить методы.

Неужто и впрямь хорошая идея?

Она коснулась кончиками пальцев дна бассейна и вынырнула, протирая глаза. В следующий момент эта мысль показалась ей просто вульгарной. Потом она снова завладела её воображением. По мере того, как Эневек подплывал к ней, она всё меньше была уверена в своей идее, а когда он почти совсем подплыл, мысль уже казалась ей отвратительной.

Надо это обдумать, утро вечера мудренее.

Он был уже совсем рядом.

Она вжалась спиной в стенку бассейна. Её грудь вздымалась и опускалась. Сердце билось, как тогда, в ледяной воде Ла-Манша, — и это чувство падения в лифте, и колотящееся сердце, которое словно бы говорило: сейчас… сейчас… сейчас…

Она почувствовала его прикосновение на своей талии и раскрыла губы.

Страшно!

Надо что-нибудь сказать, думала она. Хоть что-нибудь, хоть на какую-нибудь тему. Спрятаться в разговоре.

— Сигуру, кажется, уже лучше.

Слова вывалились из её рта, как жабы. В глазах Эневека мелькнуло разочарование. Он отстранился от неё, загладил назад мокрые волосы и улыбнулся.

— Да, странный случай.

Дура, идиотка!

— Но у него есть одна проблема. — Она положила локти на край бассейна. — Только между нами. Ему неприятно будет узнать, что я проболталась. А я просто хочу слышать твоё мнение.

Что, у Сигура проблема? Проблема у тебя, идиотка!

— Что за проблема? — спросил Эневек.

— Он что-то видел. Вернее, он считает, что видел. Когда он рассказывает, я ему верю, но тогда возникает вопрос, что бы это могло значить и… Слушай, рассказываю.

* * *

Контрольное помещение

Ли сидела перед монитором и слушала, как Уивер рассказывала Эневеку о сомнениях Йохансона.

Какая красивая пара, с удовольствием думала она.

Содержание разговора доставило ей куда меньше удовольствия. Этот Рубин, собака, испортил всю миссию. Оставалось лишь надеяться, что Йохансон больше ничего не вспомнит из того, что наркотик вытеснил из его извилин. Но вот, теперь эта тема занимает уже Уивер и Эневека!

Почему вы не наплюёте на все эти истории, детки, думала она. На страшилки дяди Йохансона! Почему бы вам не пойти и не переспать? Слепому видно, что вам этого хочется, одним только вам невдомёк. Ли вздохнула. Сколько таких неуклюжих сближений она перевидала с тех пор, как мужчины и женщины служат на флоте вместе. Всякий раз это настолько явно! И глупо, и скучно. Все рано или поздно хотят вместе в постель. Неужели вам там, в бассейне, не приходит в голову ничего лучше, чем забивать себе голову Йохансоном?

— Нам надо привыкать к мысли, что Рубин сорвётся с борта, — сказала она Вандербильту.

Замдиректора ЦРУ стоял с чашкой кофе у неё за спиной. Они были одни. Пик отправился на нижнюю палубу проследить, как продвигается уборка, и проверить состояние водолазного оборудования.

— А как мы отбрешемся?

— Обстоятельства будут несомненные.

— Мы пока не готовы, Джуди-детка. Рубин ещё не довёл дело до конца. Да и лучше будет, если нам вообще не придётся этим заниматься.

— Что такое, Джек? Угрызения совести?

— Всего лишь желание покоя. Это же ваш чёртов план, но я обязан гарантировать его исполнение. Можете не сомневаться, мои угрызения совести не выходят за пределы самого необходимого. — Он захихикал: — А то ещё имидж потеряешь.