Предание Темных - Кейси Эшли Доуз

Замолкает, переводит дух, убирает лишние эмоции, и продолжает уже ровнее:

– В общем, потому поставила себе на него запрет еще в юности, как только силы поднабралась. Но тут, после появления этого типа, опять все началось..

– Значит, все же был посторонний человек – заключает Сандра – понимаешь? Тоже, с определенной силой.. как у Илинки. Потому она и не помнит его, что он блок поставил. А не от плохой памяти.. – оборачивается к сестре – но кто он? Что ему нужно?

– Так стоп – на этом я все-таки вынуждена вмешаться – выходит, ты хочешь сказать, что ты .. ведьма, как твоя бабка.. и к вам приходил вроде как.. другой ведьмак? И он болтал с Михаем? И это и есть этот таинственный «ОН»?

– Я не уверена, что это и есть ОН – поправляет Илинка – но что силы в нем есть, это точно..

– Подожди – теперь оборачиваюсь уже к Сандре – но если ты сама в это все веришь, то зачем там, на ярмарке, несла мне всю эту ахинею? Ты же сама

(..боже, джен, ты умудришься запарить даже самого невозмутимого. не воспринимай ты так серьезно – это просто весело. наслаждайся..)

говорила, что все это игры и чушь собачья. Еще после самого гадания наседала, что это просто Илинка в роль вживается и..

– Да-да. Прости – перебивает Сандра – но мы это не афишируем, Илинка же сказала, она открестилась от всего этого и не хотела этим жить. Так, раз в год, для людей, задаром.. И то преподносит, как игру, просто люди-то знают, что это вовсе не игры.. но если вдруг все совсем серьезно начнется, ей уж нормальной жизни не видать.

– А я похожа на ту, у которой есть возможности и желания рассказывать про ее способности местным?

– Ну Джен, давай честно – когда Илинка на твоих картах совсем уж распалилась, смотрю – у тебя глаза пять копеек. Ну мало ли, люди по-разному реагируют, вот я и решила на всякий случай тебя немного отсудить.

– Остудить?! Ты наврала мне!

– Да брось. Скажи честно, эта ложь тебе хоть где-то бы навредила? Если бы сейчас сказать не пришлось из-за Михая, ты бы и вообще не узнала. И плевать бы было.

Тут не могу не согласиться. К тому же, то – что в это верят они и считают правдой, далеко не одно и то же тому, что это

(..слушай, джен, я вообще не уверен, что их бабка была ведьма, а не простая деревенская женщина, под старость лет возомнившая себя черт знает кем на почве маразма и рисовавшая вечерами звездочки в погребе, не говоря уже об обрядах..)

действительно правда.

Кивнув, словно бы подводя черту под этими препираниями, Сандра вновь поворачивается к Илинке:

– Слушай, а можешь посмотреть о НЕМ на картах?

– Смотрела. Не показывает. Есть, правда, другой способ. Но.. – и вновь сомнительный взгляд на меня.

– Какой другой? – фыркаю – нарисуем на зеркале пентаграмму и трижды скажем «Кровавая Мэри приди», после чего ее расспросим о том типе?

Но почему-то в ответ никто не смеется.

Я изгибаю бровь:

– Вы сейчас серьезно?

– Нет, не Кровавая Мэри, конечно – поспешно бормочет Илинка – но я могу попробовать вызвать дух нашей бабки, быть может она что расскажет.

Перевожу взгляд на Сандру, но она лишь выжидательно глядит на меня.

Взмахиваю руками и фыркаю, не в силах облечь свое негодование в слова:

– Нет, это просто бред какой-то! Я не собираюсь участвовать в этом идиотизме! Может, еще дьявола вызовем или на доске Уиджи погадаем? Это нелепо!

– Тебе и не надо в этом участвовать – поспешно перебивает Илинка – я сама все проведу. Просто.. если ты слишком впечатлительная, можешь подождать нас снаружи? Ну, у мельницы?

– А ты останешься? – с вызовом бросаю Сандре – серьезно? Без шуток, веришь во все это?

– Джен, послушай..

– Нет-нет – отмахиваюсь я – спасибо. Играйтесь тут сами. Я пойду. Увидимся на улице.

И с большим трудом спускаюсь по лестнице вниз.. Но Илинка идет следом за мной. Когда я уже решаю, что к ним вернулся рассудок и мы уходим все вместе – она просто вытаскивает откуда-то из загашников отца иголку с ниткой, и поднимается обратно.

Любопытство начинает перевешивать, когда я слышу какие-то громыхания сверху..

Подхожу к двери, как следует громыхаю ей, чтобы они услышали и подумали, что я вышла.. после чего, на цыпочках, подбираюсь к люку так, чтобы меня не было заметно при всем желании. И затаиваю дыхание.

Слышится какое-то неразборчивое бормотание сверху.. как не прислушиваюсь, ничего разобрать не могу.. Но тут бормотание прерывается хриплым, низким голосом:

– Ha-a-a! Nepoata!

Я даже вздрагиваю. Этот голос точно не принадлежит ни Илинке, ни Сандре.. но кто тогда? Потом вспоминаю, каким

(..убийца среди нас! он в этом кругу!..)

голосом кричала на ярмарке Илинка и понимаю, что он очень похож на этот. Вероятнее всего, это она и говорит:

– Как я рада, что дар наш не пропал! К тебе перешел! Отец-то твой, Михай, пустым оказался! Горе какое, единственный мой сын, а не видит ничего!

Какой-то жуткий грохот, будто одним маханием руки смели все со стола.

И хохот.

Жуткий гомерический хохот.

– Уж я с ним и так и эдак билась! Да все без проку.. Чего нет, тому и взяться неоткуда. Перед уходом я ему наказала долг наш выполнять. Да ведь без силы много не сделаешь..

И вновь хохот.

От этого смеха у меня волосы на голове встают. Я даже представляю, какое лицо сейчас у Илинки – наверняка такое же, как тогда на ярмарке, когда она так же смеялась, неживое, пустое, жуткое..

– Ты о долге-то знаешь? Я расскажу. Теперь он к тебе перейдет. Дар в нашей семье не одно столетие передается. И ничего плохого мы людям не делаем. Разве что по их же людским просьбам. А они частенько просили.. Да только потом за помощь не благодарили, а преследовали нас.

Вновь смех:

– Люди никогда не прощают тех, кто их мерзость видел.. Очень давно, в те времена, когда Константинополь Истамбулом стал, наш предок по имени Симион попал в беду. Чуть было не сожгли его односельчане за собственные грешки. Но Господин его спас, прям из огня вытащил. Симион после того его преданным слугой стал, всюду за ним следовал. А когда Господин ушел, поклялся оберегать его покой в гробнице и всем своим потомкам наказал. Это наш долг, прятать гробницу в лесу, невидимой делать для глаз людских.. А когда Господин восстанет – служить ему, как служил наш прадед Симион.

Молчание.

Когда я уже решаю, что припадок (ритуал?) закончился, слышу невнятное:

– А в том, зачем ты меня позвала, я помочь не могу, деточка. Вижу только, что отец твой на силу польстился. Тут и моя вина, я ж его все упрекала, что нет в нем дара. Вот и пошел он на сговор с тем, кто ему его пообещал. Да только кто он такой, я никак узнать не могу. Слишком большая, слишком темная сила за этим стоит. Какая ни мне, ни тебе не снилась.. Берегись, девочка моя. И Господина, когда понадобится, береги. Ты ведь знаешь его. Точно во снах видела. Так вот, когда увидишь наяву.. знай – время пришло!