Загадка тауматургии - Виктор Борзов

посмотрела на Сэмюэля. «Ребенок» вяло помахал, развернулся и зашаркал к остальным.

Сэмюэль сглотнул ком в горле. Невидимый желудок готовился извергнуть воздух со слюнями, но он сдержался. Все внимание занимал Цигель.

— Дальше мы поговорим, и вы покинете мое царствие и никогда не появитесь здесь вновь. Согласны?

Под его пальцами захрустела плоть.

Сэмюэль не хотел отвечать. Проклятие подавит «да», потому что он не желал покидать это место. Снаружи ожидали вестники. Кроме царствия Цигеля, ему скрываться было негде. Перед Сэмюэлем стоял выбор: или договориться с Цигелем и как-то замедлить разрушение души, или выйти наружу и позволить посланникам богов исказить его.

— Я сбежал от вестников.

— Верю. Вы не ответили на мой вопрос.

— Они превратят меня во что-то иное, — продолжил Сэмюэль. — Во что-то похуже безликого. Они...

— Превращу вас во что-то похуже безликого я, если не ответите на вопрос. Вы согласны или нет?

«Будь проклято это все!»

— Нет! — не выдержал Сэмюэль. — Пошли вы! Пошли вы все! Скромик вас всех дери! Тебя! Эту фею! Этих практиков! Всех вас!

Цигель не ответил, и он продолжил:

— Ни одного здравого практика! Ни одного! Все ищут подвох, строят козни, плетут заговоры! Только и думают, как убить тебя! Вам что заняться нечем? У вас, что, сердце остановится, если хоть раз попытаетесь быть людьми? Не пойду я никуда! Меня растерзают там! Или чего похуже. Уж лучше стану одним из этих «детей», нежели дам вестнику исказить себя!

— Скрыться в моем царствии от вестников не получится, — сказал Цигель. Он, казалось, не услышал тираду Сэмюэля. — Ни в Закулисье, ни на Сцене нет ни одного убежища, куда бы не пробрались вестники. Стены моего царствия прочны, но для посланников богов они не надежнее сырой глины. Они настигнут вас в любом случае.

— Чулять! И что мне делать?

— Для начала поговорить.

Цигель потянул Сэмюэля за плечо, и он обернулся.

Вместо человекоподобной твари, в шаге от него стоял мужчина в черном костюме с рисунка из учебника по истории. Цигель выглядел как обычный человек.

Сэмюэль перевел взгляд на лицо и увидел бледное полотно кожи. Швов по краям не было, а сама плоть выглядела ухоженной и ровной.

— Не желаете присесть? — махнул Цигель рукой в сторону скамейки.

— Нет. Деревянные доски все равно, что терка для меня.

— Отголоски ломаются от изменений. Стоите вы или сидите, не важно. Само созерцание мира ломает вас.

— Нет.

— Как хотите, — посмотрел на скамейку Цигель и полностью повернулся к Сэмюэлю. — Не будем тянуть. Вы назвали мое имя. Откуда вы знаете меня?

Сэмюэль метнул взгляд на реку. Неподвижная синева. Сюда он попал через облачный холм и появился прямо в воде. Значит сможет и сбежать через нее. Но куда?

Он выкрикнул имя Цигеля в секунду отчаяния, когда остальные имена не помогли. Куда бежать? В чей кокон?

— Не тяните время, — предупредил Цигель. — Оно играет против вас.

— В книжке одной, — ответил Сэмюэль и повернулся к собеседнику. Побег подождет. Он — крайняя мера, если Цигель решит превратить Сэмюэля в одного из «детей». — Кажется, Странствия в ночи называется.

— Мне это ничего не говорит. Какая фамилия у автора?

— Вроде Рузов. Полное имя не помню.

— Рузов, — протянул Цигель. — Скорее всего, автор смешивал меня с отходами скота и проклинал от всей души...

Воцарилась тишина. Сэмюэль ждал следующего вопроса Цигеля, а он не спешил его задать. Казалось, думы унесли безликого хозяина этого места далеко-далеко.

Сэмюэль открыл рот, чтобы вернуть Цигеля к разговору, но не успел.

— Скажите, — робко начал Цигель. Слова с трудом выходили из горла, будто змея обвилась вокруг шеи и мешала говорить. — Род Рузовых еще существует?

— Да, им принадлежит герцогство.

— Вот как, — посмотрел Цигель на другой берег реки. Сэмюэль проследовал за его взглядом. У него не было глаз, поэтому Сэмюэль не нашел, на что тот смотрел. Цигель повернулся обратно. — Спасибо. Грезящие избегают царствий землевладельцев, а отголоски тем более.

Сэмюэль вспомнил «детей». Они не были безликими.

— Я могу идти?

— Еще несколько вопросов. Прошу. Как я и сказал, сюда заглядывают только безликие.

— Те «дети» явно не безликие.

— Они ими станут в скором времени. Диана, Керри, Алан, Дилан и Сюзанна. Они прибыли сюда когда-то давным-давно.

— Не вы сделали их такими?

— Землевладельцы — чудовища в чем-то похуже фей. Время стирает и искажает воспоминания, размывает границы дозволенного. А скука и однообразие вынуждают искать новые развлечения.

Сэмюэль шагнул от Цигеля.

— Мои воспоминания — рана. Время может только стереть ее, но не исказить. Скуку я утоляю разговорами с, как вы их назвали, «детьми». И отвечая на ваш вопрос, они сделали это с собой сами.

— Слабо верится.

— Ваш выбор, — отмахнулся Цигель. — Меня тронули ваши слова.