На нарах с Дядей Сэмом - Лев Трахтенберг

Собственноручно позвонить заместителю коменданта Форта-Фикс по медицине. Потребовать «сотрудничества» в моем лечении.

Перед самым отъездом он заглянул в свой компьютер и выбрал день для операции.

– Скоро мы увидимся. Не переживай. I`ll try to do my best[726], – заверил меня Человек в белом халате и улыбнулся.

Дату процедуры он предусмотрительно не назвал. Подобные информационные вольности строго запрещались. Зэк до самого последнего момента должен был оставаться в неведении о времени и месте поездки. В целях общественной безопасности.

В силу моей опасности…

…Через несколько дней, в порядке исключения и в обход очереди, мне сделали предоперационный анализ крови и ЭКГ. Прямо в тюремном медпункте.

Я понял, что лед, слава богу, тронулся.

Еще через пару недель меня вызвали в лейтенантский офис. Сразу после четырехчасовой общенациональной проверки всех зэков Америки.

Из лейтенантской мышеловки назад на зону меня не выпустили. Предупредили, что на следующий день назначена операция, и что меня переправляют на «север», в «помещение специального типа», то есть в «SHU», «Special Housing Unit», печально известную «дырку». В карцер! В целях заботы о моем здоровье. Чтобы не ел, не пил, как то предписывает еще одна специнструкция – на сознательность и силу воли зэков эскулапы и городовые на рассчитывали.

Карцер, так карцер… Как любили говорить американцы – «been there, done that». «Мы через это уже проходили».

…На следующее утро меня доставили в хирургическое отделение. На этот раз с другим эскортом: двумя афроамериканскими дуболомами и жирнющей прыщавой тридцатилетней дуболомшей по кличке Miss Piggy. Мисс Свинюшка, в честь симпатичной героини кукольного «Маппет-шоу».

В предбаннике операционной я сбросил вызывающий всеобщее внимание ярко-рыжий клоунский комбинезон. Заменил тюремное исподнее на очаровательную голубую пелеринку, завязывающуюся на шее и с сексуальный поперечным разрезом на спине. На ногах оказались милые махровые чешки, наподобие тех, которые подают у нормальных авиаперевозчиков.

В таком виде, полуобнаженный и, чего греха таить, – возбужденный от предстоящего таинства, я улегся на каталку, и меня повезли в операционную. Не забыв про наручники и кандалы. Последние крепко-накрепко объединяли в единое целое навороченную передвижную кровать и федерального заключенного. В общем, посадили Леву на цепь. Как какого-то последнего дворового Барбоса.

Рассматривал окружавшие меня декорации из блестящей аппаратуры я недолго. Увидел давнишнего «ухо-горло-носа» – успокоился, насчитал шесть человек на вторых руках – удивился, посмотрел на стоящих у входа дуболомов – улыбнулся.

Это надо было видеть!

Думаю, что «правила поведения» запрещали оставлять меня наедине с медиками даже на операционном столе. Поэтому вохровцы притулились около входной двери. Приготовились к бесплатному развлечению – «Кровавому шоу» Льва Трахтенберга.

По соображениям асептики-антисептики мои верных охранники облачились в милые бумажные комбинезоны ярко розового цвета. Прямо поверх униформы. Оставаясь в фирменных биоупишных бейсболках и без всяческих декадентских марлевых масок. Чтобы всем было понять «ху is ху» с первого взгляда.

Однако самое смешное заключалось в другом.

«Легким движением руки» зольдатен разорвали свои розовые космические одежды в районе правого бедра, чтобы вытащить на поверхность черные кожаные кобуры с пистолетами и привели свои «глюки» в состояние полной боевой готовности. На случай побега «Прометея прикованного».

Улыбаясь собственным мыслям и под воздействием какого-то нехилого транквилизатора, поступавшего мне в левую вену, я отключился…

…Очухалась спящая красавица в пещере – не пещере, палате – не палате, кладовке – не кладовке. На задворках каких-то. В окружении зевающих конвоиров. Медсестра похлопывала меня по щекам:

– Пора просыпаться! Доктор сказал, что операция прошла успешно. Заключение получит твой лечащий врач в тюрьме. Если будет болеть нос – принимай болеутоляющее. Через три месяца ждем тебя на проверку… Ну, теперь все. Одевайся, герой! Пить хочешь?

Белый стаканчик с волшебной полузабытой амброзией – яблочным соком, уперся во что-то твердое.

На моем бедном носике сидел какой-то бумажно-пластмассовый намордничек. Наподобие клоунского носа на резинке. Свиной пятачок, одним словом.

Чудный медицинский прибамбас предписывалось носить, не снимая, целую неделю. Однако уже на третий день душа поэта не вынесла неудобств, и я самовольно извлек из носа не дающие дышать тампоны. В общем, вновь принял человеческий вид.

Тем не менее воспоминаний о веселом маскараде у моих соседей по зоне хватило надолго.

Для некоторых пуэрториканцев я до самого конца срока так и проходил под кликухой «Пинноккио». Или сокращенно «Пинни». Воистину пути господни неисповедимы…

Через пять с половиной месяцев после операции (вместо назначенных трех) и после многочисленных походов в форт-фиксовскую больничку, меня вновь отконвоировали в Трентон. На «контрольный» осмотр.

На этот раз мой доктор был серьезен и неразговорчив – гадские папилломы появились вновь. «Русскому пациенту» требовалось еще одно хирургическое вмешательство. Более радикальное.

Через три месяца и после подачи «ВР-8», «ВР-9» и «ВР-10» меня прооперировали во второй раз. Или в третий, если считать с дотюремной операцией.

Хотя гистология не выявила злокачественныхе клеток, я не на шутку разволновался. К тому же я начитался спецлитературы, присланной с воли, и занервничал еще больше. Мечтал, чтобы предательские новообразования не появились вновь.

…Что именно сработало, не знаю. То ли очередная, но более обширная операция, то ли мои обращения к господу богу, но выбитая с боями еще одна «контрольная поездка» в больницу имени Святого Фрэнсиса показала, что все более-менее устаканилось. Пришло в норму.

Надолго ли – уверенности не было никакой.

Хотя доктор Айболит из Трентона обещал вызвать меня на «техосмотр» через полгода, хотя в моей «карточке» имелась бумажка о необходимости «профилактической консультации через шесть месяцев», хотя я опять надавал прошений-апелляций, все равно, до самого конца срока съездить на прием к отоларингологу мне так и не дали: «Нет показаний»!

С легким волнением, если не сказать больше – я ожидал выхода на свободу, чтобы предстать пред светлы очи и микроскоп моего нью-йоркского доктора с Оушен Парквей.

…Некоторые из моих агрессивно-оптимистичных однополчан советовали подавать на Форт-Фикс в суд. Мол, не обеспечивают своевременного лечения. Требовать перевода в один из двух федеральных медицинских центров. Тюрьму-госпиталь для тяжелобольных, кому требовалось постоянное медицинское наблюдение. В «Раковый корпус» с решетками на окнах и охранниками на вышках, в котором провели свои последние дни многие мафиози США, подорвавшие свое здоровье за время длительных отсидок, уличного гедонизма и «опасных гастролей». Одним из таких пациентов был Джон Готти Первый, скончавшийся от злокачественной опухоли в тюремной больничке «Форт Дэвенс».