Вторая мировая война - Энтони Бивор

Ожидая вскоре крупного советского наступления на этом участке фронта, немецкое военное командование выселило все мирное население северной России подальше в тыл, чтобы не дать этим людям чем-либо помочь наступающим частям Красной Армии. «Наш автомобиль проехал мимо тела женщины, лежавшей в снегу, – записал Годфри Бланден неподалеку от Великих Лук. – Водитель не остановился: такое часто встречается в зоне боевых действий на Восточном фронте. Женщина, наверное, – одна из тех, кого колоннами угоняли в Германию, и во время перехода ее пристрелили либо она умерла от холода. И кому известно, кто она такая? Просто одна из многих миллионов русских».

14 января 1944 г. Ленинградский, Волховский и Второй Прибалтийский фронты начали целую серию ударов с целью окончательного снятия блокады. В течение двух предыдущих месяцев Ленинградский фронт по ночам тайно переправлял 2-ю ударную армию на Ораниенбаумский плацдарм на Балтийском побережье, к западу от города. Затем, когда Финский залив покрылся толстым слоем льда, по нему на пятачок переправили еще 22 тыс. человек, 140 танков и 380 орудий.

В густом ледяном тумане Красная Армия и Балтфлот начали чрезвычайно интенсивный обстрел из 21 600 артиллерийских орудий и 1500 «катюш». Грохот 220 тыс. снарядов, выпущенных за сто минут, был таким сильным, что в Ленинграде, за 20 км, с потолков сыпалась штукатурка. «Снаряды вздымали целую стену земли, дыма и пыли с огненными вспышками внутри», – писал минометчик. Одновременно началось наступление с Пулковских высот к юго-западу от города. Генерал-полковник Георг Кюхлер, командующий Группой армий «Север», не ожидал столь искусно скоординированного наступления. Но немецкие боевые группы дрались с присущим им профессионализмом. 88-мм орудие из хорошо оборудованного дота подбивало советские танки один за другим. Наступающая пехота слышала запах горелой плоти экипажей подбитых танков.

В деревнях не оказалось мирных жителей, поскольку те были эвакуированы за немецкую линию обороны. Наступление продолжалось до Пушкина (Царского Села) и Петергофа. Тела немцев, распластавшихся лицом в снег, давили гусеницы наступающих танков Т-34. Наступая, некоторые солдаты пели, другие молились. «Я понял, что и сам пытался вспомнить молитвы, которым меня учили ребенком, – записал офицер, – но не смог вспомнить ни одной». Достигнув Гатчины, они обнаружили, что дворец «завален дерьмом». Занявшие его немцы не утруждали себя выходом на улицу в мороз. Однако английский корреспондент Александр Верт утверждал, что красноармейцы пришли в ярость, когда узнали, что часть Гатчинского дворца была превращена в бордель для немецких офицеров.

Утром 22 января Кюхлер прилетел в Wolfsschanze получить разрешение Гитлера на отвод войск из-под Пушкина – бессмысленная просьба, поскольку отступление уже все равно было не остановить. На следующий день на Ленинград упал последний немецкий снаряд. 27 января 1944 г., спустя 880 дней, блокада была полностью снята. В Ленинграде гремели победные салюты, но торжество омрачали мысли обо всех тех, кто не дожил до этого дня. У большинства людей преобладало чувство вины перед погибшими.

Почти все фронтовики испытывали неутолимую жажду мести. В своем дневнике Василий Чуркин описывает, что, вступив в Вырицу, они «поймали четырех наших парней-подростков, одетых в немецкую форму, и расстреляли их на месте. Уж очень была велика ненависть ко всему немецкому. Но парни были не виноваты: немцы их схватили и сделали ездовыми, они в тылу что-то перевозили на лошадях. Им выдали шинели и заставили надеть».

Вскоре Гитлер снял с должности Кюхлера и назначил вместо него генерал-фельдмаршала Моделя, которому любил доверять командование войсками в кризисных ситуациях, но и тот не смог остановить советское наступление, которое продолжилось еще на расстояние более чем в 200 км. Иностранные формирования войск СС, включая бельгийскую штурмовую бригаду СС Wallonien («Валлония») под командованием Леона Дегреля, были отброшены от Нарвы. Южнее центральная линия фронта, проходившая по территории Белоруссии, в первые месяцы 1944 г. сохранялась неизменной. Однако немецкие операции против партизан в Белоруссии по ожесточенности не уступали боевым действиям на фронте. 50 тыс. мирных советских граждан, признанных непригодными к труду, командование немецкой Девятой армии выселило в ничейную полосу, по сути, приговорив к смерти.

В Западной Украине разгром немецкой армии продолжался практически без остановки, одно советское наступление следовало за другим, не давая немецким войскам возможности закрепиться на каком-либо рубеже. 4 марта Первый Украинский фронт Жукова силами двух танковых армий прорвал немецкую оборону и направился к румынской границе. Еще одна советская танковая армия форсировала Днестр и вступила на территорию северо-восточной Румынии.

Гитлер покинул Wolfsschanze в Восточной Пруссии 22 февраля, когда саперы уже сооружали там бетонные бомбоубежища, так как теперь ставка находилась в радиусе досягаемости советской авиации. Он перебрался в Бергхоф, который, впрочем, тоже находился близко от все менее надежных теперь балканских союзников рейха. В начале марта Гитлер решил окончательно разобраться с проблемой «предательства» Венгрии, прослышав о заигрываниях адмирала Хорти с Западом. Гитлер намеревался захватить контроль над Венгрией, взять Хорти под арест и разобраться с венгерскими евреями.

18 марта Хорти в сопровождении своих ведущих министров прибыл в замок Клессхайм. Он и его окружение считали, что их пригласили обсудить просьбу об отзыве венгерских частей с Восточного фронта с целью обороны границы в Карпатах от приближающейся Красной Армии. Но Гитлер просто предъявил регенту Венгрии ультиматум. Хотя Хорти обидели грубые угрозы Гитлера, в том числе в адрес его семьи, но выбора у него не было. В Будапешт он вернулся на поезде фактически пленником, в сопровождении обергруппенфюрера СС Эрнста Кальтенбруннера, главы РСХА. На следующий день было создано марионеточное правительство, в страну вошли немецкие войска. Сразу же вслед за ними прибыли «спецы» Эйхмана с задачей отловить 750 тыс. венгерских евреев и отправить их в Освенцим.

19 марта, пока немецкие войска занимали Будапешт, Гитлер провел в Бергхофе причудливую церемонию. Он собрал всех фельдмаршалов вермахта для принесения клятвы верности ему. Старейший генерал-фельдмаршал фон Рундштедт зачитал текст клятвы, затем все подписались. Казалось, это целиком искусственное действо растрогало Гитлера, что вызвало у многих присутствующих военачальников опасения по поводу его психического состояния.

Гитлеру и Геббельсу все большее беспокойство доставляла антифашистская пропаганда, организованная «Союзом германских офицеров». Эту группу высокопоставленных военнопленных в Советском Союзе, направляемую НКВД, возглавлял генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах и ряд высших офицеров, взятых в плен в Сталинграде. Зейдлиц, теперь ярый антифашист, в сентябре предложил НКВД сформировать из немецких военнопленных 30-тысячный корпус и забросить в Германию с целью свержения Гитлера. Берия, узнав об этом, ошибочно счел предложение продуманной и крайне дерзкой попыткой массового побега.

Формальная клятва фельдмаршалов в верности выглядела еще более неубедительно на фоне событий 30 марта, когда командующий Группой армий «Юг» Манштейн и командующий Группой армий «Центр» Клейст были вызваны в Бергхоф и сняты со своих должностей. Их обвинили в том, что они запрашивали разрешения на отвод своих войск, чтобы избежать очередного окружения.