Ужасный век. Том I - Андрей Миллер

видел, однако голос сразу узнал. Гевин сцепился со стражниками: одного оторвал от Мартина и опрокинул, другого тоже почти сбил с ног — но только почти. Больше никто из толпы в происходящее не вмешался.

На помощь городской страже пришли люди в линкольнских накидках: Мартин Мик видел широкие спины, закованные в крепкое железо. Гевин был безоружен — его легко могли сейчас зарубить, но не хотели. Латники повисли на гвендле и, пусть с большим трудом, сумели скрутить его. Мартин не сопротивлялся, но его предпочли поднять на руки и унести как можно скорее. Гевина, который всё ещё отчаянно боролся, поволокли следом.

Разве так всё должно было произойти? Финала нелепее не вообразишь!

Однако Мартин не испытывал ни сожалений, ни особенных переживаний. Почти сразу он успокоил себя одной мыслью: как бы всё ни шло — идет оно именно так, как должно. Начиная с лесной тропы в окрестностях Колуэя, где рыцари увидели странный дом. С гвендлов, что схватили Мартина после — и погибли от меча Робина Гаскойна. С его, Мартина, предательства бывших соратников. С беседы в Орфхлэйте и купеческой телеги, показавшейся вдруг на ночной дороге.

Мартин Мик на стороне Порядка, а следовательно — происходит с ним упорядоченное. Даже если пока кажется, что всё наоборот.

Глава 4

Рин очнулся и понял, что его куда-то волокут. Запястья оказались связаны за спиной, но явно лишь для того, чтобы двоим мужчинам было удобно ухватить его под руки и тащить. Сопротивляться Рин нынче едва ли был способен — да и не хотел. Ноги бессильно болтались позади, но Рин чувствовал, как их пальцы касаются каменного пола. Наверное, ходить он ещё сможет, но точно не сейчас.

Он не сразу вспомнил, где находится и как попал сюда.

Если точнее — первым делом вспомнил, что не знает, где именно находится. Какие-то застенки, но вот чьи именно — до сих пор можно было только гадать. Скорее всего, он по-прежнему в Кортланке, и в этом подземелье Конгрегация чистоты веры работает с врагами Церкви. Да, похоже на правду. Скорее всего, именно люди префекта Конгрегации, епископа Корнелия, схватили Рина с друзьями. Это логично. Хотя и не факт: никто ведь ничего не объяснял. Лишь задавали вопросы, и то не очень часто. В основном пытали.

Это точно подземелье — ясно по сырости и окнам под потолком, в которых иногда мелькали чьи-то сапоги. Что Рин всё ещё в Кортланке, а не за пределами столицы — только предположение. Что было между арестом и первыми допросами, Рин совершенно не помнил. Впрочем, он и допросы-то помнил очень плохо. Было очень больно: вот это запомнилось.

Перед глазами были только камни пола: шее не хватало сил, чтобы приподнять голову. Но зато Рин кое-что слышал. Не только шаги здоровяков, тащивших его по коридору — кто-то ещё шагал позади. Цок, цок, тук. Цок, цок, тук. Это человек со шпорами на обуви и тростью. Уверенные шаги, так что трость незнакомцу потребна не от немощи: просто аксессуар.

Интересная деталь. Священники с тростью просто так не ходят. Это человек придворный. И вовсе не старой закалки: модник. Молодой. Или, может быть, иностранец? Но даже если так — это не значит, что Рин не в руках Конгрегации.

— Тяжёлый, сука…

Как помнится, для допросов Рина из камеры никуда не выводили. Может быть, именно поэтому. Зачем же вынесли теперь?

— Стоило работать аккуратнее. — послышалось из-за спины. — Ваше счастье, что дорогой гость жив. Я бы сильно расстроился, пройди долгожданная беседа в неполном составе.

Значит, хотя бы кто-то из остальных тоже здесь. И тоже пока не отдал душу Творцу Небесному. С одной стороны, это отрадно. С другой — очень большой вопрос, не оказалась бы смерть лучше подобной жизни. Сам-то Рин полагал, что пока сердце ещё бьётся — всегда есть какие-то шансы. И есть смысл продолжать борьбу за свою шкуру, тем или иным способом. Но так ли крепки духом его товарищи? Тоже очень большой вопрос, причём Рин скорее был склонен к отрицательному ответу.

Незнакомец говорил по-стирлингски — и очень хорошо. Но какой-то акцент Рину чудился. Сложно было сказать, какой именно. Этот человек уж точно не столичный, но он может быть с севера. Или с самого востока королевства. А может, конечно, и из южных иностранных земель. Откуда угодно, но не настоящий местный. Рин родился в кортланских трущобах и земляка бы всяко признал.

Противно заскрипели петли: дверь тяжёлая, однако её не отпирали. Рина бросили на пол, его нос впечатался в камень и быстро наполнился кровью. Перевернуться не получилось, так что Рин не мог осмотреться: продолжал ориентироваться на слух. Кто-то ещё лежал рядом, шумно дышал. Чуть поодаль — наверное, в другом углу комнаты, слышалось копошение. И будто собака скулила. Только это не собака, конечно же…

— Какого Нечистого?.. — человек с тростью был то ли возмущён, то ли раздосадован.

И его реакция явно смутила тюремщиков. Понеслись сбивчивые оправдания.

— Нет-нет, раз уж начал — так заканчивай. Я подожду. У тебя, любезный, видимо — очень мало свободного времени и… определённого рода возможностей, раз пришло в голову заниматься... этим, вот этим вот, здесь и сейчас? Что за пошлость! Фу!

— Нет, я…

— Я невнятно говорю? Сказано же: заканчивай, раз начал. Я жду.

— Но…

— Не испытывай моё терпение. Я готов подождать. Повторять приказы не готов.

Рин повернул голову. Ага, рядом с ним лежит Корин: живой, но выглядящий нынче крайне дурно. Скорее всего, у Рина видок ничуть не лучше. Друзья встретились взглядами, но решили обойтись без приветствий. Помнится, поначалу Рин пытался убедить допрашивающих, что никого из прочих арестованных не знает. Ему, разумеется, не поверили.

Скоро удалось перевалиться на бок и разглядеть остальное.

Сначала Рин увидел человека с тростью. Тому услужливо подали шаткую табуретку, однако уселся на неё незнакомец изящно и твёрдо, будто в седло. Он и правда оказался сравнительно молодым мужчиной, но о происхождении внешность не говорила ничего. Неброско, но очень дорого одет. Высокий, худощавый, чисто выбритый и абсолютно лысый — кажется, у незнакомца даже бровей не было. Он внимательно наблюдал за происходящим в дальнем углу.

Там Рин увидел Эльзу, стоящую на четвереньках. Не похоже, чтобы теперь процесс доставлял детине, пристроившемуся к ней сзади, особое удовольствие — однако приказ человека с тростью исполнять пришлось.

Наверное, это была камера Эльзы — а Корина приволокли сюда так