Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

Свои бонусы от следственной бригады получил и Олег Маковоз. Помимо показаний на «ночного губернатора», лидер ОПГ (а по совместительству – важный свидетель) взялся сетовать москвичам из выездной следственной бригады на негативное влияние на его судьбу со стороны их питерских коллег из уголовного розыска. По слухам, в какой-то момент Маковоз заявил, что с первых дней ареста якобы сам и добровольно хотел все рассказать о Кумарине, но сотрудники питерского убойного отдела якобы «убедительно» отговорили его это сделать.

Судя по всему, именно за эти показания Маковоз и заслужил расположение москвичей. Которое, впрочем, в итоге вылилось в… громкий скандал.

А вышло так, что осенью 2009 года оперативники питерского ГУВД совершенно случайно застали Маковоза… разгуливающим по улицам нашего городка! Притом что по всем раскладам в этот момент братский лидер должен был находиться в строгой изоляции. Мало того… Как выяснилось в дальнейшем, Маковоз не просто гулял, но и не без оснований лелеял надежду на скорый легальный выход на свободу в статусе «смертельно больного». Скандал предсказуемо перерос в служебную проверку, по итогам которой были сделаны следующие оргвыводы:

● понесли наказание офицеры питерского ФСБ, санкционировавшие «прогулы» Маковоза из «Крестов»;

● руководитель бригады СКП Олег Пипченков подвергся нескольким пристальным допросам и в итоге так и не получил обещанного ему звания прокурорского генерала;

● в отношении врача, готовившего вынести «прогульщику» «смертельный диагноз», возбудили уголовное дело;

● наконец, самого Маковоза этапировали (от греха подальше!) в далекую омскую колонию…

Вот только Владимиру Барсукову легче от всего этого не стало. Ибо отныне следствие все равно будет инкриминировать ему убийство Георгия Позднякова.

И, как вскоре выяснится, то будет далеко не последнее обвинение его в убийстве…

Подозреваемый «во всех резонансных и тяжких» Михаил Глущенко дал первые показания. В которых он заявил о своей полной непричастности к инкриминируемым ему преступлениям. В свою очередь очертив круг людей, могущих быть заинтересованными в устранении Вячеслава Шевченко. В этот круг вошли такие, уже хорошо знакомые вам, уважаемый читатель, граждане, как: Юрий Шутов, Роман Цепов, Руслан Коляк и младший брат покойного – Сергей Шевченко.{ По словам Глущенко, Вячеслав Шевченко якобы постоянно унижал Сергея. Который, снося унижения, тайно мечтал стать единоличным владельцем бизнес-империи. Дескать, потому в итоге и написал заявление на Михаила Глущенко.} Помимо озвучивания имен «потенциальных подозреваемых», экс-депутат Госдумы выдвинул и еще одну, альтернативную версию убийства Вячеслава Шевченко, в которой присутствует… иностранный «след». Так, по рассказам Глущенко, Шевченко-старший некогда завладел деньгами, предназначенными на оплату выступления в Петербурге в 1998 году известного фокусника Дэвида Копперфильда{ Ранее я уже вскользь упоминал эту историю.}. Организацией российских гастролей артиста занимались браться Шевченко, а интересы Копперфильда представляла, по словам Глущенко, итальянская криминальная группа. За выступление в Петербурге «итальянской мафии» якобы подсунули фальшивое платежное поручение на один миллион долларов. Глущенко уверяет, что он был свидетелем разговора между Вячеславом Шевченко и представителями организаторов гастролей, и, дескать, разговор тот был отнюдь не приятельским…

За одну неделю сентября сразу два фигуранта дела «русской мафии» оказались на свободе. Во вторник 15 сентября стало известно, что под большой залог из изолятора отпущена Ольга Соловьева – гражданская жена Александра Малышева (названного испанскими властями гангстером № 1 Европы), которая, по версии испанских же правоохранителей, вела дела своего супруга в криминальном бизнесе. А буквально через пару дней на волю вышел Ильдар Мустафин – самый близкий к Малышеву товарищ. Который, согласно первоначальному обвинительному заключению, «…занимался личным сближением Малышева с определенными российскими государственными и местными властями самого высокого уровня с целью использования влияния, которым они обладают на официальном уровне, добывал для преступного сообщества, в которое он входит, любую соответствующую информацию о тендерах на проведение общественных работ и поставок, а также заблаговременную информацию о возможном проведении расследования в отношении своей группировки».{ Цитата из материалов предварительного следствия № 331/06 J от 16 июня 2008 года… Дополнительно Мустафину также инкриминировалось участие в отмывании денежных средств, полученных нелегальным путем.}

За свободу Мустафина был заплачен залог в размере 50 тысяч евро. Правда, его передвижения отныне сделались ограничены границами Испании, вдобавок к этому его обязали дважды в неделю появляться в местном полицейском участке. Но даже и при таких ограничениях сделалось очевидным, что у грозного испанского судьи Бальтазара Гарсона, похоже, возникли серьезные проблемы с громким делом «русской мафии». И хотя до суда над «русской мафией» было еще далековато, тем не менее, уже возникло стойкое ощущение того, что Малышеву и его коллективу в конечном итоге мало что грозит…

В Москве, на судебном процессе над Владимиром Барсуковым и его сподвижниками, двое подсудимых – Александр Баскаков и Альберт Старостин – неожиданно нарушили обет молчания, который хранили весь период предварительного следствия и практически в течение всех судебных заседаний, и потребовали «слова». И поскольку оба фигуранта считались особами, наиболее приближенными к «ночному губернатору», именно их показания вызвали шок у всех без исключения участников процесса. Включая адвокатов «заговоривших».

В своей речи Баскаков практически признал свое участие в захвате ресторана «Петербургский уголок». Сообщив, что по просьбе Вячеслава Дрокова (его принято считать правой рукой Барсукова, и он также находится на скамье подсудимых) вместе с Рыбкиным (земляк, приближенный Барсукова, фигурантом дела не является) принес ему документы на фирму «Ника-плюс» (по версии следствия, последняя компания в цепочке захвата ресторана), на которых было написано «балансы». Дроков, дескать, отнес эти документы Барсукову, а тот их… хм… одобрил. Таким образом, Александр Баскаков процессуально показал всю вертикаль власти тамбовских на примере отдельно взятого «уголка»…

Ну что тут скажешь? Я не очень верю, что внезапное «озарение» Баскакова было вызвано его, столь же внезапным, раскаянием. Опять же, учитывая, что, по оперативным данным, даже с началом судебного разбирательства с подсудимыми все равно продолжала вестись кропотливая работа по, скажем так, «понуждению к искренности». В пользу этого отчасти говорит и тот факт, что адвокат Баскакова оказался абсолютно не в курсе того, что его подзащитный собирается признаваться… Безусловно, публичное покаяние столь близкого Барсукову человека стало более важным скорее для предстоящего следствия, нежели для суда по слушаемому делу. Ведь захват ресторана и универсама – это лишь малая толика обвинений, предъявленных как другим подсудимым, так и, конечно, самому Барсукову. Следствие по этим эпизодам к тому времени было практически завершено, однако СКП не торопился передавать материалы в суд, ожидая приговора по самому первому процессу…